Скриптер
Шрифт:
– Вот и славно, Слава, – сказала она, стаскивая один за другим ботинки. – Тяжелые и неудобные!.. Я лучше босиком пройдусь!.. Так вот, Слава… Вечером за тобой приедут родственники, они тебя заберут…
– Так я скоро увижу родных?!
– Конечно. Вместо актерской стези ты выберешь вскоре другой путь. Что с тобой будет дальше? Это уже будет зависеть только от тебя…
– Будет зависеть от меня…
– Видишь, какая я уродина? – Она коснулась кончиками пальцев нанесенных при помощи театрального грима и косметики «шрамов» на лице. – Придется кое-кому постараться, чтобы привести
– Принцесса, я ведь не знаю, как ты выглядишь на самом деле…
– А зачем тебе, миленький? Внешность бывает обманчивой. Именно поэтому, кстати, надо почаще доверяться внутреннему голосу, прислушиваться к тому, что у человека заключено внутри, в его душе.
– Кажется, я понял, о чем ты.
– Вот и хорошо. Удачи тебе, дружок. Ну а теперь иди, Слава… Дальше я уже сама.
Она коснулась щеки парня; тот задумчиво посмотрел на нее, затем повернулся кругом и энергичной походкой, не шаркая, не приволакивая ногу, направился по дорожке в ту сторону, где горели яркие огни и откуда долетали звуки музыки.
Следовавший по улице Восьмого марта таксомотор притерся к обочине у исторической ограды местной психбольницы. Шофер, получивший вызов по телефону, не был уверен, что он остановился в правильном месте, что он ничего не напутал. Но волноваться было не о чем: уже спустя несколько секунд таксист увидел, что не одинок на этом довольно пустынном отрезке улицы.
Сначала на верхнем краю деревянной ограды показалась… черная кошка. Затем через лаз в заборе из больничного городка выбралась какая-то человеческая особь… Когда она выпрямилась, таксист смог ее рассмотреть получше. Это девушка или молодая женщина роста выше среднего; на ней легкая светлая курточка, она в лосинах и почему-то без обуви. Лица он ее толком не разглядел; оно было закрыто спутанной гривой волос.
Одновременно с ее появлением послышались громкие частые хлопки. В небе над старым Петровским парком, над Савеловским, расцвели разноцветные шары – пиротехники, как им и было предписано, устроили праздничный фейерверк…
Девушка сама открыла заднюю дверку; склонив гибкий стан, забралась в машину. И еще прежде, чем успела закрыть дверь, в салон заскочила сиганувшая с забора черная кошка…
– Эт-то что еще такое?! – строго сказал шофер. – С животными не перевозим! Нельзя, гражданка… запрещено!
– Эти ваши запреты на меня не распространяются, – сказала девушка, от которой исходил странный, но приятный, немного дурманящий голову аромат. – Лиза хорошая! – Она посадила кошку на коленки и стала гладить ее по черной блестящей шерстке. – Лиза умеет вести себя в приличном обществе…
Кошка, приняв расслабленную позу, довольно зауркала. Над парком раздалась новая порция канонады; хорошо видимые на фоне ночного неба, вспыхнули огни, сложившиеся в символическое изображение сердца.
– А что это там… в дурдоме, то есть, происходит? – удивленно спросил водитель. – Что за шум?
– Праздник души, – сказала девушка прежде, чем озвучить пункт назначения. – Такое хотя и редко, но случается.
Книга II
Битва
Часть IV
Приказ Верховного («в октябре сорок первого…»). Пятая редакция
«Всё наверху аналогично тому, что внизу, и всё внизу аналогично тому, что вверху».
Глава 1
«Монастырская зона» —
Новодевичий монастырь —
Пятый канал Московской редакции
Щербаков, указывая путь, сопроводил Павла Алексеевича и прикрепленного к нему сотрудника в цокольный этаж Ближней дачи – туда, где не ступала нога простых смертных. Они спустились по лестнице с каменными ступенями; за разведенными в стороны толстостенными створками узких ворот открылся взору уходящий куда-то вдаль тоннель.
В нем, в этом невысоком и нешироком – если развести в стороны руки, можно коснуться пальцами обеих стен – тоннеле, по обе его стороны, располагаясь на неравном расстоянии, где через три метра, а где и десять, имеются шлюзовые – двойные – двери. Электрические приборы в канальных переходах не функционируют, поэтому открываются эти двери – или перегородки – при помощи механических поворотных устройств, напоминающих внешне штурвалы морских судов.
Трое мужчин в полной тишине прошли по этому тоннелю шагов сто или около того. Пространство перехода заполняет серовато-зеленая полумгла, скрадывающая детали и искажающая пропорции предметов. Каких либо табличек или иных указателей не видно. Щербаков, судя по его уверенной поступи, прекрасно ориентируется в этом сумрачном бесцветном мире…
Помощник Авакумова остановился у одной из дверей. Сам крутанул «штурвал». Через образовавшийся проем можно разглядеть короткий – всего шагов десять в длину – и узкий, не шире метра, проход, упирающийся в такую же перегородку с механическим запорным устройством.
– Николай, вам в эту дверь! – распорядился Щербаков. – Вторую – «внешнюю» – дверь шлюза откроете сами! Выход – в подвальном помещении Пятой редакции, – уточнил помощник Авакумова. – Проверьте там на месте, все ли готово к работе… Удачи!
Когда сотрудник исчез в проеме, Щербаков, орудуя запорным устройством, закрыл эту дверь. Они – уже вдвоем – прошли еще шагов двадцать, не более, когда помощник Авакумова вновь остановился и принялся крутить «штурвал». На этот раз, когда открылась дверь переходного шлюза, редактор Третьего увидел в проеме не ставшую уже привычной серовато-зеленую мглу, а некое сияние, некую игру световых бликов в диапазоне от светло-желтого, почти белого, до темно-красного, багрового…
– Павел Алексеевич, это переход в Пятую зону, – сказал Щербаков. – Оцепление вокруг реального объекта выставлено, ваши коллеги из редакции Второго канала будут вас страховать. Часовщик уже выехал на место. Желаю удачи!