Скриптер
Шрифт:
Сотнику в какой-то момент показалось, что вэн летит на всех парах в выросшую перед ними темную стену; почудилось даже, что фургон – а вместе с ним и он сам – вот-вот врежется в эту преграду.
Но она, эта стена, вдруг раздвинулась, разошлась: они въехали – влетели! – в заметный лишь с близкого расстояния некий проезд или тоннель.
Скорость движения заметно упала. В призрачно-серых сумерках, то и дело подсвечиваемые всполохами зарниц, проступили предметы окружающего их городского ландшафта.
Редакционная
Валерий, впрочем, готов был к чему-то подобному, и поэтому не оплошал, не растерялся – он попросту сошел, как сходят с ленты эскалатора, шагнув на мокрый, в пузырящихся лужах, асфальт. Приученный уже к неожиданностям и странностям, лишь сделав несколько неуверенных – поначалу – шагов, он поверил, что под ногами у него вновь земная твердь.
Тем временем, редакционная машина проехала под взметнувшейся рукой шлагбаума во внутренний двор. Сотник бросился за ней!
Он нырнул под опускающуюся стрелу. И успел даже увидеть, успел засечь, как из припарковавшегося во дворе перед крыльцом какого-то строения микроавтобуса показались два мужских силуэта. И еще он заметил стоящий во дворе таксомотор – на то, что это именно такси, указывало наличие плафона с шашечками.
– Куда?! – громыхнуло над ухом. – Посторонним вход воспрещен!!
Чья-то рука – самого этого человека он не видел – стремительно развернула Сотника.
Валерий ощутил, прочувствовал вес этой десницы – такое впечатление, что руку ему на плечо положил некто великан.
Затем нечто – или некто – повлекло сотрудника Спецотдела, против его воли, к опустившемуся шлагбауму! На месте которого, кстати, или вместо которого, что точнее, как это ему уже доводилось однажды наблюдать, с тем же характерным свистом падающей, секущей воздух гильотины вдруг выросла, выкристаллизовалась из зеленовато-серого сумрака, металлическая преграда.
Его, Сотника, могло бы попросту размазать по этой стене!.. Но в ней в самый последний момент появилась – или открылась – дверца.
Зеленоватые и фиолетовые разряды, которыми осветилась вся эта мгновенно проявившаяся стена, звучно, устрашающе щелкнули, подобно челюстям сторожевых псов – у самого его лица, у вытянутой его руки…
А уже в следующий миг Сотник оказался на улице, по другую сторону этой преграды, в пустынном Петровском переулке, под тугими холодными струями обрушившегося с грозовых небес ливня.
Глава 3
Оперативное время:
месяц май, четвертое число, 23:59
К моменту приезда редакционной машины в один из офисов ВГРТК, канареечного цвета Mercedes с шашечками был уже на месте. Водитель синего вэна пулей вылетел из салона! В руке у него, как и у его подбежавшего от «мерса» коллеги – ручной огнетушитель.
Оба передних колеса, несмотря на ливень и обилие луж, прежде всего,
– Николай, оставьте это! – отрывисто скомандовал Редактор. – Быстро открывайте помещение! Действуем без промедления, каждая секунда на счету!
Шофер метнулся к двери, доставая на ходу из портмоне карточку-вездеход. Павел Алексеевич тоже торопливо направился к крыльцу служебного входа. Сквозь влажный наэлектризованный воздух, накладываясь на запахи грозы и дождя, явственно ощущался едкий запашок жженой резины, а также запах окалины.
Не поворачивая головы и не замедляя шаг, редактор негромко поинтересовался:
– Часовщик уже прибыл?
– А когда я кого подводил? – донесся знакомый хрипловатый голос. – Ого-го… вижу, досталось вам?!
– Петр Иммануилович? – Редактор остановился в дверях. – Вот так сюрприз… Приятный сюрприз! Однако, Часовщик, прошу поспешить! Время в дефиците!
– Не волнуйтесь, не задержу! Молодые люди… кто-нибудь – прихватите сумку из багажника!
– Николай, возьмите у Часовщика вещи!
Водитель взял у своего коллеги, шофера разъездной машины, доставившего старейшего члена Гильдии Часовщиков в указанное ему место, довольно объемистую, а, главное, увесистую сумку. Он намеревался забрать у Часовщика и саквояж, но старик его не отдал, он нес его сам. Петр Иммануилович – на нем темный плащ с капюшоном, одетый поверх костюма-тройки и неизменной шляпы, в руке старый саквояж – поспешил, насколько позволял ему почтенный возраст, за двумя своими более молодыми коллегами. Уже стоя на крыльце у открытой двери, он на мгновение обернулся, чтобы посмотреть на прибывшую только что редакционную машину – заднее стекло ее покрыто мелкой паутинкой трещинок, а залитые пеной из огнетушителей колеса потрескивают, остывая, как сырые поленья, с которыми не смогло вполне совладать, вполне справиться народившееся было пламя.
Коридор первого этажа, как обычно в это время суток, пустует. Местный охранник – тоже по обыкновению – не встречал их, он остался на своем рабочем месте, в своем оборудованной разнообразной аппаратурой помещении.
Связь с Диспетчером была неустойчивой; в наушниках гарнитуры то и дело слышались какие-то щелчки, царапающие шумы, временами сливающиеся в сплошную какофонию звуков. Павел Алексеевич все же счел нужным доложиться:
– Диспетчер, этот редактор Третьего! Мы на месте!
– Ред… понял… присту… но учтите…
– Плохо слышно! – бросил на ходу Редактор. – От одного хвоста мы избавились! Но пусть коллеги нас внимательно страхуют!..
Он уже хотел было отключить прямой канал связи с Диспетчерской, как в наушнике прозвучал – довольно четко, слышимый почти без помех – властный мужской голос:
– Редактор Третьего, «окно» для вас закроется ровно в полночь! У вас в запасе всего несколько минут!
– В полночь? – переспросил Павел Алексеевич, облизнул пересохшие губы. – Как – в полночь?!