Скрижаль Мораны

Жильцова Наталья Сергеевна

– Не, - я облегченно мотнула головой и взглянула на него уже с любопытством.
– Ведь ты непростой маг? Ты так ловко управился с толпой, и вот сейчас...

– Я не магистр, если ты об этом, - покачал Род головой.

– Но твои способности выше средних. Почему бы тебе не прийти в Академию и не заявить о себе? Анхайлиг обязательно...

– Не упоминай его имени, ладно?
– резко оборвал Род.
– Звание - пустой звук, а в Академии ноги моей не будет.

– Но ты ведь придешь туда со мной?

–

Доведу тебя до порога, развернусь и уйду. Мне и так живется неплохо.

Я растерянно смолкла.

– Ладно, давай спать, - отбрасывая тему, решил некромант.

Кивнув, я перебралась на лапник. Спать не хотелось - взбудораженное сознание требовало действий, однако надо все-таки попробовать отдохнуть.

Род с сомнением посмотрел на костер, а потом вдруг скинул балахон и протянул мне,

оставшись только в потертых кожаных штанах и холщовой рубахе.

– Держи, - буркнул он.
– А то еще замерзнешь.

Вот вам и нелюдимый некромант. Стараясь не показывать удивления, я взяла балахон и благодарно улыбнулась.

– Спасибо.

Ничего не ответив, Род растянулся на лапнике и повернулся ко мне спиной. Н-да, характер у него не сладкий. И с кем свел меня телепорт Арта?

Я набросила балахон Рода и искоса взглянула на некроманта. Странный он. Видно, что сильный маг, но почему-то на дух не переносит Анхайлига и Академию. Однако Род чтит кодекс, и это дает надежду, что я все-таки туда вернусь. Эх, жаль, больше нет ментальной связи с Ари, он бы почувствовал, что мне нужна помощь. Он бы нашел меня, а потом мы бы придумали, как помочь Арту. Арт. Как он? Сердце кольнуло тяжелое предчувствие, но поверить в то, что вампира больше нет, я не могла.

"Представь себе хотя бы ну... сто лет рядом с ним", - вспомнились слова эльфа. И представлю!

Плевать на то, что Арт архивампир! Я с чем угодно соглашусь, пусть даже женится, на ком хочет, только пусть будет жив.

– Тень, хватит вздыхать, - раздалось ворчание рядом.
– Спи уже.

– Извини, - я посильнее закуталась в балахон.
– Просто сон не идет, как подумаю о... в общем, не могу заснуть, - завершила я и неожиданно зевнула.

Потом зевнула еще раз, чувствуя, как наливаются тяжестью веки, а голову охватывает мутный туман.

"Что за?..", - успела подумать я, и провалилась в тревожный сон.

* * *

В тот день шел дождь. Тяжелые капли мерно стучали по крыше, навевая дремоту. Зевая,

Грегори вышел в сени и увидел мать. Та, в своем лучшем платье, с нарядными лентами в волосах куда-то спешно собиралась.

– Мам, у нас разве праздник?
– удивился он.

– Да, милый, - мать улыбнулась.
– Сегодня большой праздник. Сегодня день памяти одного очень великого человека.

Странно, они никогда не отмечали

этот день раньше, но, может, это связано с тем неприятным незнакомцем, который приезжал вчера? После этого посещения мать весь день ходила сама не своя, даже с отцом разругалась, а сегодня вот это...

Мать, тем временем, надела плотный черный балахон.

– Ты уходишь?
– спохватился Грегори.
– Куда?

– Надо мне, по делу, - неопределенно ответила мать и потрепала его по голове.
– Не волнуйся, все хорошо.

Она снова улыбнулась, на мгновение взглянула на Грегори каким-то потяжелевшим взглядом,

а потом накинула капюшон и выбежала из дома под дождь.

Ощущение праздника не приходило. Наоборот, с каждым часом ожидания что-то мрачное давило все сильней и сильней. Грегори снова и снова вспоминал тяжелый взгляд матери. Жаль,

отец еще с утра ушел на поле, так что поделиться опасениями было не с кем.

Внезапно с конца улицы раздался крик. Надрывный женский крик, от которого натянутая струна в его душе лопнула. Он выскочил на улицу, уже зная, что случилось что-то непоправимое. Но что?

Дождь кончился, на улице парило. На деревенской площади, встревожено гудя, собирался народ, а вскоре подошел и пожилой сухощавый старейшина.

– Ну, Мариша, показуй, - хмурясь, сказал он, и толпа двинулась вперед за невысокой девчушкой в голубом сарафане.

Они отошли от деревни всего ничего - за небольшой малинник, где на укромной полянке обычно любили играть дети, он в том числе. И остановились, замерли как один.

– Опять свои богомерзкие ритуалы проводят, Верта их задери, - старейшина ругнулся.
– И надо же, среди нас...

– Велиарово отродье, - сплюнул кто-то.

Грегори проскользнул вперед и увидел, что на поляне лежат три тела, одно из которых, в нарядном платье с лентами...

– Мама!
– он, задыхаясь, рванулся к ней, а потом упал рядом, отказываясь верить своим глазам.

В груди матери торчал черный витой кинжал. Она не дышала.

– Уберите парня!
– крикнул кто-то.

Глаза Грегори застилал туман слез, дальнейшие события воспринимались смутно. Его пытались оттащить, он кричал, вырывался, а потом среди толпы вдруг увидел того человека,

который приходил к ним вчера.

Это он! Он виноват во всем!

Вспышка боли и злости затмила разум, и Грегори бросился на незнакомца. Легкое непонятное сопротивление на пути он преодолел почти без усилий, ударил чужака раз, другой, и только потом, когда тот с перекошенным лицом упал на землю, Грегори понял, что сжимает в руке кинжал. Тот самый черный витой кинжал, которым была убита его мать.

Грегори закричал и... очнулся, тяжело дыша.

Сон. Всего лишь сон-воспоминание, яркое до нереальности. Он помнил мерцание тьмы,