Скрижаль последнего дня
Шрифт:
Мужчины сгрудились вокруг пленника, а потом вперед выступил худой высокий человек с крючковатым носом. В детстве с ним приключился паралич Белла. Его не вылечили, и теперь правая сторона лица была неподвижна. Кроме того, из-за этой болезни он перестал видеть правым глазом. На его месте красовалось молочно-белое бельмо, которое диссонировало с очень смуглой кожей.
— Где она, Хасан? — спросил он очень тихо и спокойно.
Пленник только покачал головой и немедленно получил от одного из держащих его мужчин мощный удар в живот. Он нагнулся, отчаянно хватая ртом воздух; казалось, его сейчас вырвет.
— Спрашиваю
— У меня в кармане, — пробормотал Хасан эль-Калай.
Повинуясь жесту высокого главаря, двое стражей позволили пленнику залезть в один карман, потом в другой. Усталость на его лице постепенно стала уступать место отчаянию. Человечек понял наконец, что схваченный в момент бегства предмет пропал. Потерялся.
— Я, должно быть, выронил ее, — запинаясь, промолвил Хасан, — где-то на суке.
Высокий бесстрастно на него уставился.
— Обыщите его, — приказал он своим людям.
Один из них пригвоздил несчастного к камню, словно гигантское насекомое, в то время как второй сноровисто обыскал пленника.
— Ничего, — доложил он.
— Вы, четверо, — бросил высокий, — давайте быстро на сук и внимательно там все обыщите. Пройдите обратно маршрутом, которым мы бежали, и опросите торговцев.
Мужчины послушно кивнули и бегом направились к входу на сук.
— А теперь послушай меня, Хасан, — сказал высокий и наклонился к пленнику. — Возможно, ты и обронил ее, возможно, передал кому-то — это не имеет особого значения. Рано или поздно, но она где-нибудь да всплывет. И тогда я верну ее себе. — Мужчина помолчал, внимательно поглядывая на обездвиженную жертву. Потом склонился еще ниже. — Знаешь, кто я такой? — спросил он свистящим шепотом.
Человечек покачал головой. Он как зачарованный не спускал глаз, в которых плескался неприкрытый страх, с обезображенного лица и немигающего, невидящего глаза высокого человека.
— Тогда я тебе скажу. — Высокий прошептал несколько слов прямо в ухо пленнику.
Тот весь затрясся, замотал головой, лицо его исказил животный ужас.
— Нет! Нет! — закричал человечек, яростно пытаясь освободиться. — Там была только глиняная дощечка. Я заплачу вам! Все, что угодно…
— Деньги тут совсем ни при чем, дурень. И глиняная дощечка — это далеко не все. Ты даже не представляешь, не можешь себе представить, что ты держал в руках.
Высокий махнул рукой, и один из его клевретов грубо разорвал одежду на груди пленника, обнажив плоть, потом засунул ему в рот кусок материи и завязал концы получившегося кляпа на затылке. Бедолага отчаянно выкручивался, вертелся, но все безуспешно — сильные руки намертво пригвоздили его к камню.
Вот ему удалось немыслимым образом извернуться, он наудачу лягнул ногой — единственное, что он еще мог сделать, — и попал, пусть и несильно, по бедру высокому.
— Ах так, — прошипел разгневанный главарь. — За это тебе придется помучиться дольше.
С этими словами он извлек из запрятанных в недрах джеллабы ножен жуткого вида кинжал с изогнутым обоюдоострым лезвием. Потом высокий аккуратно закатал правый рукав выше локтя, чтобы не запачкать одежду кровью жертвы, и подошел ближе. Кончик кинжала он приставил к обнаженной груди пленника, осторожно нащупал пространство между ребрами
Высокий нажал сильнее, и внезапно из раны потоком хлынула кровь, моментально окрасив в ярко-красный цвет джеллабу несчастного. Высокий продолжал медленно вгонять кинжал все глубже в плоть жертвы, при этом он не отрывал немигающего взора от лица умирающего. Когда ему показалось, что кончик лезвия вот-вот пронзит сердце, он на несколько секунд ослабил давление, перехватил оружие поудобнее, а затем резким движением вогнал кинжал почти по самую рукоять в тело пленника и провернул его несколько раз, так что сердце практически развалилось пополам.
— Хотите, чтобы мы его закопали? Или просто бросить где-нибудь? — спросил один из подручных, когда тело маленького араба кулем рухнуло на землю.
Высокой отрицательно покачал головой.
— Не надо. Просто оттащите вон туда, — приказал он и кивнул в сторону достаточно густого подлеска. Потом нагнулся и вытер кровь с кинжала об одежду убитого. — Завтра или же послезавтра его там найдут. И распространите слух, — продолжил высокий, когда, покончив с делом, он и его прислужники направились обратно на сук. — Убедитесь, что все и каждый знают: Хасан эль-Калай поплатился жизнью за то, что он сделал. Пусть до сознания каждого дойдет — если он обратится в полицию, его ожидает та же участь. И объявите награду тому, кто вернет дощечку. Мы должны ее найти во что бы то ни стало.
3
На следующее утро в самом начале одиннадцатого Маргарет вышла из отеля и направилась на сук. Глиняная дощечка покоилась в ее сумочке. Накануне вечером она внимательно изучила неожиданную находку и сделала несколько снимков.
Дощечка на вид казалась совершенно невыразительной. Примерно пяти дюймов в длину, трех в ширину и с полдюйма толщиной, серо-коричневого, точнее сказать, бежевого цвета. Боковины и одна из плоскостей были мягкими и девственно-чистыми. Лицевую сторону дощечки покрывали непонятные значки. Маргарет предположила, что это род письма, однако ничего похожего ей прежде встречать не доводилось. Это определенно не был ни один из европейских языков; впрочем, не походили значки и на слова и буквы арабского алфавита, которые Маргарет постоянно видела в Рабате на вывесках и в местных газетах.
В обмен на обещание жены, что она только отыщет палатку, вернет дощечку ее законному владельцу и сразу же вернется в отель, Ральф согласился не ходить с ней и остался в номере.
Но все оказалось не так-то просто. Когда Маргарет, пробравшись по извилистым переулкам сука, вышла наконец к палатке давешнего торговца, она остановилась в недоумении. В палатке не было ни маленького араба, ни коллекции древностей, хотя еще вчера Маргарет видела их собственными глазами. Сегодня же там стояло что-то вроде козел, поверх них лежала доска, а на ней были разложены обычные сувениры для любопытствующих туристов: медные кофейники, металлические шкатулки и прочие безделушки. Торговали этим добром двое мужчин, которых Маргарет прежде никогда не встречала.