Скромное обаяние художника Яичкина (Божий одуванчик - 2)
Шрифт:
– У вашего Зямочки в охранниках все такие придурки, или ты один тут такой выискался?
– Не понял, - помотал головой объект, не подозревая, что к нему применяется научный подход. Мы с бабулей благоразумно молчали.
– Я говорю, что не буду есть пищу, которую принес такой придурок, - продолжала Катерина, входя во вкус.
– Чем это я тебе придурок?
– потерянно спросил объект.
– Ты в зеркало давно на себя смотрел, чучело?
– мерзким голосом продолжала Катерина, - удивительно придурковатая
– Ты это, - неуверенно проговорил парень, - прекрати.
– Жень, пошли, - позвал от двери товарища Перевалов. Он тоже никогда ничего не слыхал о хитрой науке соблазнения, а потому маялся и хотел на воздух. В этом мы, кстати, с ним были солидарны.
– Подожди, - оскалился наш будущий спаситель, - чего это она ко мне так?
– Ненавижу недоумков, - скривилась Катерина как от сильной вони, - ты хоть пару классов-то закончил?
– Закончил!
– взвился объект, - зачем так говорить? Я даже в техникуме учился!
– Не в техникуме, а в ПТУ, - откорректировал курс Перевалов, поддержал, так сказать, товарища.
– …, - ответил с позором заложенный Катеринин ухажер, - ей-то с этого чего?
– А мне с этого ничего!
– отрезала Катерина, - поднос поставил - и вали отсюда! Все вы на одно лицо - и все уроды!
– Не пойду я никуда!
– взвизгнул учившийся в ПТУ (подозреваю, ему пришлось нелегко) охранник, - ничего мы не на одно лицо, я, между прочим, на Брюса Уиллиса похож!
– Которого подкачали велосипедным насосом, - прошептала мне на ухо бабуля. Я уткнулась ей в плечо и начала смеяться.
– Поговорите у меня еще!
– прорычала Катерина, вскакивая на ноги. И тут нас ожидало явление. Простите, Явление. Художественно разорванная бабулей кофта распалась на Катеринином королевском плече и нас озарило сияние шикарных Катерининых форм.
– Богиня победы, - просвистела мне в ухо бабуля, - она прекрасна.
– Валькирия, - покивала я, утирая слезы.
От такой картины объект соблазнения на секунду зажмурился, снова открыл глаза и был вторично сражен Катериниными красотами. Та не замечала убийственной силы своей наготы, а яростно продолжала:
– Дома будешь характер показывать, дебил, - проорала она, - распустились! Совсем с ума посходили! Устроили тут! Жизнь на все это кладешь, мучаешься, страдаешь, а ради чего? Ради таких вот кретинов, слова доброго вы все не стоите!
Охранник стоял, как громом пораженный, подозреваю, что он и вовсе не слышал, что ему орет Катерина, а стоял на предательски слабеющих ногах и с восторгом пялился на мою разрумянившуюся от возмущения и отчаяния подругу.
– Э-э-э-э, - сумел из себя выдавить охранник.
– Что?
– взвопила Катерина, - что ты молчишь? Вот урод! Тут всю душу ему выворачиваешь, а он молчит! Ты слова хоть какие-то знаешь?!
–
– Борзая какая, - выдохнул восхищенный Перевалов.
– Ага, - потерянно покивал его товарищ.
– Надо это… - неуверенно выговорил Перевалов, - надо Василию Геннадьевичу сказать, что она тут буянит…
– Да, - простонал наш клиент, силясь отвести глаза от Катерины, - давай ее к нему отведем?
– Зачем?
– не понял Перевалов.
– Нам сказано что?
– быстро заговорил соблазненный охранник, обласкивая Катерину взглядом, - если что - сразу к Василию Геннадьевичу. А это - не просто «что», это «ЧТО»…
– Толстая морда! Дебил! Обезьянья задница!
– выкрикивала Катерина, размахивая кулаками.
– Тебе, то есть, - в который раз покраснел наш охранник, - вам не холодно? Тут дует очень по углам, - наш новый друг попытался прикрыть Катеринины плечи своей курткой и мелко задрожал. Бабуля закатила глаза и фыркнула, но на нас с ней давно никто не обращал внимания. Я тем временем приглядывалась к ужину - какая-то куча пластиковых коробочек. Есть хотелось невероятно, но не полезешь же их открывать, когда на твоих глазах разыгрывается такое!
– Не трогай меня своими грязными лапами!
– завывала тем временем Катерина, швыряя куртку сраженного охранника на пол.
– Меня Женя зовут, - застенчиво бормотал тот.
– Кретинское имя!
– бушевала Катерина.
– Ненавижу!
– Ну что - повели ее, что ль?
– поскреб в затылке Перевалов.
– Да-да, - покивал Женя, и уже Катерине, - осторожно, тут ступеньки начинаются. Вы извините… - он снова попытался прикрыть Катерину курткой, но она снова отшвырнула ее на пол.
– Пшел вон!
– вопила она, - болван!
Женя мягко, но крепко обхватил Катерину и повел к выходу.
– Эй, - разволновалась я, - куда?
– Молчи, - дернула меня за рукав бабуля, - можно подумать, он ее к Зямочке повел…
– Бабуля, но он же с ней черти что сделает!
– зашептала я, подрываясь отбить Катерину.
– Да он пальцем до нее дотронуться побоится, - засвистела мне в ухо бабуля, - наука! Наука, детка!
– Сукин сын! Урод! Мурло!
– слышались крики Катерины с лестницы.
– Аккуратненько, приступочка, - кротко мямлил Женя, робко поддерживая Катерину, и дверь в наш подвал захлопнулась. Погас свет, и снова наступила темнота.
Я вскочила и принялась бегать, заламывая руки.
– Вот мы дуры, - причитала я, - вот дуры мы с тобой, бабуля, дорогая…
– Детка, если тебе хочется побегать, - спокойно пробасила бабуля, - бегай с умом, помни, что тут бетонный пол и трубы, не грохнись и не треснись обо что-нибудь головой.
– К черту!
– бормотала я, - куда увели Катерину? А если их там десять человек?