Скромный герой
Шрифт:
— Вот это и была главная загадка. — Нарсисо в очередной раз отвлекся. — Не знаю, помните вы или нет, да только за внутренним садом, рядом с домиком для прислуги, есть еще одна калиточка, которой почти никто никогда не пользуется. Она ведет в переулок, откуда по ночам вывозят мусор.
— Я был бы очень тебе признателен, если бы ты не отклонялся от главного, Нарсисо, — вмешался Ригоберто. — Ты можешь сказать, чего хотела Армида?
— Чтобы я на своей старой колымаге поджидал ее там начиная с часу дня. Пока она не появится. И чтобы никто меня не видел. Правда, странно?
Для Нарсисо это было страньше некуда. Однако он выполнил просьбу Армиды, не задавая лишних вопросов.
— Ну что такое, я уже уезжать собирался, — вместо приветствия проворчал Нарсисо, распахивая дверцу.
— Быстро отъезжай, Нарсисо, пока нас не заметили, — скомандовала Армида. — В общем, лети.
— Она очень торопилась, дон, — рассказывал водитель. — И тут уж я начал беспокоиться.
— Зачем тебе эта секретность, Армида?
— Ну вот, ты снова называешь меня Армидой и на «ты», — рассмеялась женщина. — Как в старые времена. Хорошее начало, Нарсисо.
— Тысяча извинений, — опомнился шофер. — Я знаю, что должен обращаться на «вы», вы ведь теперь у нас знатная дама.
— Давай без выкрутасов, «ты» и «ты», я ведь ничуть не переменилась. Ты для меня не шофер, а друг, приятель. Знаешь, как Исмаэль о тебе отзывался? «Этого негра нужно ценить на вес золота». И это чистая правда, Нарсисо. Именно столько ты и стоишь.
— Скажи, по крайней мере, куда тебя отвезти? — спросил он.
— Автовокзал «Крус-де-Чальпон»? — удивился дон Ригоберто. — Она что, собралась в путешествие? Она хотела сесть на автобус, Нарсисо?
— Не знаю, хотела или нет, но я ее туда отвез. На этот самый вокзал. Я же говорил вам: у нее при себе был чемоданчик. Думаю, Армида куда-то собралась. Она велела мне ни о чем не спрашивать, ну я и не спрашивал.
— Лучше всего тебе будет забыть про этот вечер, Нарсисо, — повторила Армида, протягивая ему руку. — Лучше и для меня, и для тебя. Есть злые люди, они желают мне зла. Ты понимаешь, о ком я говорю. А еще они желают зла всем моим друзьям. Ты меня не видел, ты меня никуда не возил, тебе ничего обо мне не известно. Я никогда не смогу вернуть тебе этот долг, Нарсисо.
— Я во всю ночь глаз не сомкнул, — добавил шофер. — Часы проходили, а я пугался все больше, вот так-то. Все больше и больше. Сначала я натерпелся страху от близнецов, а теперь вот еще и такое. Вот почему я и позвонил вам, дон Ригоберто. А как только мы поговорили по телефону, по RPP передали, что сеньора Армида исчезла, что ее похитили. Вот отчего я до сих пор дрожу.
Дон Ригоберто хлопнул водителя по руке:
— Ты слишком добрый человек, Нарсисо, отсюда все твои страхи. Сейчас ты снова вляпался в неприятную историю. Боюсь, тебе придется отправиться в полицию и все рассказать.
— Я туда не пойду, дон, пусть меня несут вперед ногами! — решительно воспротивился шофер. — Я не знаю, куда и зачем уехала Армида. Если с ней что-то случилось, они кинутся искать виноватого. А я — обратите внимание — идеальный виновник. Бывший шофер дона Исмаэля, сообщник сеньоры. И в довершение всего — чернокожий. Чтобы отправиться в полицию, я должен окончательно с ума свихнуться.
«Все
— Ну ладно, возможно, ты и прав, — подтвердил Ригоберто. — Никому не рассказывай того, что рассказал мне. Дай мне время подумать. Я поверчу это дело в голове, а потом что-нибудь тебе присоветую. К тому же Армида может вернуться в любой момент. Позвони мне завтра, как сегодня, — во время завтрака.
Ригоберто высадил Нарсисо на стоянке «Розы ветров» и вернулся к себе домой в Барранко. Он заехал прямо в гараж, чтобы не сталкиваться с журналистами, которые все так же толклись у подъезда. Их свора увеличилась вдвое.
Донья Лукреция и Хустиниана до сих пор не отлепились от телевизора, на их лицах было написано изумление. Рассказ Ригоберто они слушали, разинув рот.
— Самая богатая женщина Перу убегает с чемоданчиком в руке, в заштатном автобусе, точно какая-то побродяжка, держа путь в никуда, — подвел итог дон Ригоберто. — Мыльная опера еще не закончена, она продолжается и с каждым днем все больше закручивается.
— Я прекрасно ее понимаю, — воскликнула донья Лукреция. — Ей сполна хватило всего этого: адвокатов, журналистов, гиен, праздных зевак. И она решила исчезнуть. Но куда?
— Уж куда, если не в Пьюру, — заметила Хустиниана с абсолютной уверенностью в собственной правоте. — Армида — пьюранка, и у нее там даже есть сестра, которую зовут Хертрудис, если я не ошибаюсь.
XVII
«Она никогда не плакала», — подумал Фелисито Янаке. Действительно, ни разу. Но сейчас Хертрудис онемела. Она больше не раскрывала рта — по крайней мере при нем и при служанке Сатурнине. Возможно, она разговаривала с Армидой, своей сестрой, которую после ее неожиданного появления она разместила в комнате, где в детстве и в юности ночевали Мигель с Тибурсио — пока не начали жить самостоятельно.
Хертрудис и Армида провели в этой комнатке много часов, и невозможно представить, что все это время они просидели молча. Однако, с тех пор, как прошлым вечером Фелисито вернулся от прорицательницы Аделаиды и рассказал жене, что паучок-шантажист — это Мигель, что полиция его уже арестовала и он во всем признался, — с тех пор Хертрудис онемела. Больше при муже она рта не раскрывала. (Фелисито, разумеется, ни словом не упомянул про Мабель.) Глаза ее загорелись и опечалились, это точно, а руки она сложила, словно для молитвы. В этой позе Фелисито лицезрел жену при каждой встрече в течение последних суток. Когда он вкратце пересказывал историю, услышанную от полицейских, — тщательно избегая имени Мабель, — Хертрудис ни о чем не спрашивала, ничего не добавляла, не отвечала на немногочисленные вопросы Фелисито. Она сидела в полумраке телевизионной гостиной: немая, закрытая на все створки, точно шкаф, со скрещенными руками, с этим блестящим недоверчивым взглядом, неподвижная, словно языческий идол. Потом Фелисито предупредил, что очень скоро новости распространятся по городу и журналисты облепят их дом точно мухи, так что ни одному из представителей прессы дверь открывать нельзя, да и отвечать по телефону тоже. И тогда Хертрудис поднялась с кресла и, все так же не говоря ни слова, удалилась в комнату к сестре. Фелисито отметил, что его жена не стала сразу же искать свидания с Мигелем в комиссариате или тюрьме. А еще эта странная немота. Эта молчаливая забастовка распространяется только на него? Видимо, с сестрой она все-таки говорила, потому что за ужином в ответ на приветствие Фелисито Армида продемонстрировала осведомленность в последних событиях семьи.