Скрытые чувства
Шрифт:
Потом случилось нечто невероятное. Если невероятным можно обозвать мои фантазии на тему мужчины, сидящего передо мной. Ну очень горячие фантазии! До сих пор щеки горят.
— Вы говорили что-то про шэму, — напомнила я, стараясь свернуть с неловкой темы, которую мы затронули. Да, лучше делать вид, что ничего не случилось. Наверное. Только бы соскрести себя с кровати Берговица… — Что-то про метки.
— Царапина на вашей ноге, — кивнул на мою лодыжку ящер.
— А?
То ли я до сих пор не пришла в себя, то ли просто туго соображала, но не
— Помните, как ее получили? — поинтересовался Берговиц, сложив руки на груди.
Даже сидя в кресле, он выглядел внушительно и умудрялся возвышаться надо мной.
Обидно стало до жути. Мне вообще-то плохо, а он тут играет в угадайку. Еще и юбку задрал! А это уже не входит в мои должностные обязанности. Поэтому я приподнялась на локтях и попыталась с упорством ленивой пиры (до невозможности медлительного лохматого зверька) сползти с кровати.
— Лежите, — коротко приказал ящер.
— Вы только что сами заявили, что не мой босс! — рыкнула я. — Перестаньте мне приказывать.
— Но я по-прежнему вам плачу.
— Не за то, чтобы я валялась в вашей постели.
У Берговица, кажется, дернулся глаз.
— Захоти я по-настоящему, чтобы вы оказались в моей постели, вам бы некогда было валяться.
От его неожиданной откровенности во мне кончились слова, а от воспоминаний-фантазий по телу прокатилась жаркая волна, поэтому я предпочла откинуться на подушки. Правда, обидно стало вдвойне. Теперь по-женски обидно. Что значит захоти он по-настоящему? Я, между прочим, не из тех, кто бросается на первого попавшегося мужчину!
— Так что? — прервал ход моих мыслей Берговиц.
— Что?!
— Царапина, — напомнил он.
— Я зацепилась за что-то в саду, — бросила раздраженно. — Шэмы меня не кусали, если вы об этом.
— Знаю, что не кусали, — снизошел до объяснения Берговиц. — Иначе мы бы с вами сейчас не разговаривали. Но они охотники, и у них есть одна интересная особенность. Когда шэмы не успевают догнать жертву, они стараются ее пометить.
Вот теперь жар сменился холодком, а ладони вспотели от нехорошего предчувствия. Я вспомнила довольное рычание нагоняющих нас монстров и посмотрела на ящера во все глаза:
— Поцарапать?
— Не просто поцарапать. — Он протянул мне нечто, напоминающее кусочек загнутого лезвия, тонкого и… в красных разводах! — Лучше оставить частичку ядовитого когтя. Из-за особого медленнодействующего токсина рана очень быстро закроется и заживет, а шэма сможет выследить вас по собственному запаху, который при подобном раскладе ничем не смыть.
Никогда не боялась вида крови, но тут меня замутило: к горлу подступил ком, с которым я едва справилась. Значит, температура была вовсе не от вируса, а от дряни с когтей шэмы.
И он так спокойно об этом говорит?!
— Насколько это опасно?
— У большинства рас, в том числе у ящеров, есть иммунитет к яду шэм. А вот для людей подобное может закончиться не очень
— Насколько не очень?
— Вы могли умереть.
Умереть?!
Вот теперь мне даже не поплохело, нет, от ужаса зашевелились волосы на голове. От осознания того, что мне грозит. То есть грозило! Кажется, сработал мой хваленый оптимизм, потому что я ухватилась за прошедшее время и усилием воли пресекла накатившую панику.
Так, Лили, спокойно!
Спокойно. Спокойно. Спокойно.
— Расскажи вы мне об этом в понедельник, — продолжил морально добивать меня ящер, — можно было просто удалить часть когтя и обработать рану. Но вы ничего не сказали, поэтому яд начал проникать в кровь и отравлять организм. Высокая температура и ваш обморок тому доказательство. Это была последняя стадия, и без моей помощи вы бы вряд ли очнулись.
Капрова жесть! Как же, останешься тут спокойной.
Дыши глубже, Лил. Сейчас тебе ничего не грозит… Ведь так? Хотя подрагивающие ноздри Берговица говорили о том, что расслабляться еще рано.
Яд проник в кровь. Отравлял мой организм. Но сейчас я жива, и даже эмпатические щиты восстановила инстинктивно, когда пришла в себя. Поэтому осторожненько так приподнялась на локте и взглянула на свою ногу. Если честно, воображение уже рисовало море крови и разодранную плоть. Вместо этого лодыжку обвивал чистый белоснежный бинт, под которым на месте царапины виднелся толстый кровеостанавливающий пластырь. Но что самое интересное, боли я не чувствовала. И онемения не чувствовала тоже.
— Что вы сделали? — спросила севшим от волнения голосом.
— Спас вас.
— Это я поняла. Но как?
Если бы все было так серьезно, как говорит Берговиц, мне бы как минимум понадобилась профессиональная медицинская помощь.
— Ввел антидот.
Меня такой ответ совсем не удовлетворил.
— Но вы же сказали, что для ящеров яд шэмы не опасен. Тогда откуда он у вас в аптечке?
— Вы совсем ничего не помните?
Стоило ему спросить, как в голову тут же полезли фантазии, которым я предавалась во время горячки. Его пальцы, скользящие по ноге, резкая, невыносимая боль, когда, судя по всему, Берговиц вытаскивал застрявший в лодыжке коготь, а потом… Потом его губы, язык, скользящий по ранке, и то нереальное удовольствие, что я испытала.
Только не красней, Лили! Только не красней. Поздно. Кажется, моей крови было все равно, и она прилила к щекам.
Так, стоп.
Вряд ли Берговиц намекает на то, что от яда шэмы спасают эротические глюки…
Озарение пришло мгновенно и, видимо, отразилось на моем лице, потому что мужчина удовлетворенно кивнул:
— Слюна ящеров способна нейтрализовать любой, даже самый сильный токсин.
Слюна.
Вот как именно обработал мою рану Берговиц.
Просто обработал рану, ничего более, но мне снова стало жарко. И душно. Это была медицинская помощь, а меня перетрясло так, словно это был самый эротичный массаж в моей жизни. Все это было ну слишком интимно.