Скрытые чувства
Шрифт:
А вот Берговиц уже принял свой обычный хладнокровный вид:
— Я вызвал медиков. Они скоро прибудут и осмотрят вас, чтобы я мог убедиться, что все в порядке. А пока лежите здесь. Позже водитель отвезет вас домой.
— Но…
— Я даю вам три выходных, — перебил меня ящер, поднимаясь и тем самым показывая, что разговор подходит к концу. — До вторника набирайтесь сил, но на большее не рассчитывайте. Весь последующий испытательный срок вам придется работать без выходных. Вы должны везде сопровождать мою дочь.
Даже не сомневалась в этом!
— Кстати,
— Вы можете выбрать любое здание в городе, лисс Рокуш, и сделать такой праздник, какой пожелает Фелиса. Но об особняке Камрин в пригороде и думать забудьте.
По его тону я поняла, что это вопрос решенный и решение обжалованию не подлежит. Что меня совсем не устраивало, но интуиция подсказывала — сейчас не время и не место, чтобы спорить. Да и подумать нужно.
О многом.
— И еще… — Мужчина обернулся в дверях. — Однорукие девушки меня не привлекают.
Однорукие?
Я уставилась на него во все глаза, но ящер уже вышел за дверь.
Он что, только что пошутил?
Медики приехали быстро, буквально через пять минут, сказали, что жить буду, и так же быстро отправили меня домой. Где я тут же бессовестно завалилась спать, а проснулась лишь на следующее утро.
Если вчера на меня еще накатывала слабость, то сегодня я была полна сил: даже и не скажешь, что едва не отправилась в последний путь. До сих пор холодок пробегал между лопаток, стоило подумать о том, что я чуть не умерла.
А Берговиц меня спас.
Правда, весьма специфическим образом, но это уже другое дело. Выбирать же не приходилось. То есть не суть важно, как спас. Он не должен был этого делать, но сделал, и на самом деле я искренне ему благодарна.
Только эти странные галлюцинации-фантазии не выходили из головы. С чего бы им взяться? Будем честны, я не то чтобы к ящерам не испытывала такого сильного влечения — вообще ни разу в жизни не хотела так сильно ни одного мужчину. Чтобы таять от его прикосновения и плавиться от поцелуев. Это по меньшей мере обескураживало.
Чем больше я об этом думала, тем более противоречивые чувства меня охватывали. В одном я уверена точно: фантазии — на то и фантазии, чтобы ими оставаться, а флирт между мной и Ладиславом Берговицем пусть тоже останется флиртом.
Как бы невероятно сильно меня к нему ни влекло, роман с боссом, то есть с отцом моего босса, точно не для меня. Работа важнее.
Кстати, о лакшаках.
Из-за всей этой спасительной операции так и не удалось договориться с Берговицем насчет старинного особняка. Он сказал: любой дом в городе, кроме этого. Интересно почему? Ведь он принадлежит деду Холли, а значит, они родственники, и владелец может позволить провести там маленькую вечеринку. Особенно учитывая то, что в доме, судя по всему, никто не живет.
Может, в этом дело? И у Берговица, как и у отвергнутого поклонника Фелисы, владеющего арт-галереей, есть свои причины для отказа? Вроде семейной вражды. Ну или просто кто-то в последний визит спер
Старые статьи в Сети подсказали, что отец Берговица и дед Холли были очень дружны, появлялись вместе на всяких благотворительных вечерах. Потом родители Ладислава, как и мать Холли, ушли в лучший мир, а дед стал все реже показываться на публике. А затем и вовсе передал все дела своему единственному внуку.
Соломону Камрину.
О нем в Сети как раз было предостаточно, а фото — так вообще завались. Камрин даже несколько раз попадал на обложку журнала «Завидные холостяки Кирона». И я понимаю почему. Не считая богатства, тридцатичетырехлетний темноволосый ящер с лиловыми, как молодая листва, глазами (хотя я не уверена, что это не фильтры), тонким аристократичным носом и чувственным ртом, был настолько сексуальным, что даже я надолго зависла над его фотографиями. Отрезвлял только сам взгляд в камеру: Соломон смотрел так, будто считал, что весь мир принадлежит ему одному. Точка.
Соломона Камрина папарацци очень любили. Ему присваивали романы с первыми красавицами Кирона, которых он менял с завидной регулярностью.
— Ну у тебя и дядя, Фелиса, — пробормотала я вслух.
Впрочем, победы он одерживал не только на любовном фронте. Соломон давно вышел из тени имени Холли Камрин-Берговиц и показал себя успешным финансистом. Список того, чем он владеет, начиная от вилл, морских и воздушных судов и заканчивая долей в холдинге, по-настоящему впечатлял. И это только часть того, о чем известно прессе. Вряд ли его состояние значительно уступает состоянию Ладислава.
Мне-то без разницы, чем он там владеет. Главное, что, по словам Берговица, ему принадлежит особняк-мечта, который не дает покоя моему боссу. И вот с этим нужно что-то делать.
К сожалению, ни в одной из этих статей не было ничего про напряженные отношения между Соломоном и Ладиславом. Ни ссор, ни холода: в отличие от своих старших родственников, они, кажется, совершенно не общались друг с другом, но и не враждовали. Тем не менее племянница не могла попросить дядю о маленьком одолжении (судя по списку домов, принадлежащих Камрину, он вовсе мог его ей подарить).
Я в задумчивости закусила губу.
Да уж, выбор непростой: если все получится, я получу уважение и симпатию босса. Берговиц, конечно, не обрадуется, но ему все-таки придется признать, что я хороший секретарь. А если не получится… Владелец особняка просто не станет со мной разговаривать, и об этой безумной идее никто не узнает!
Ни Фелиса, ни ее отец.
С этой мыслью я нашла общедоступные контакты Соломона Камрина. Естественно, это был не личный номер, а номер для связи с его агентом. Неудивительно, что сначала я попала на «умный автоответчик», и пришлось оставлять сообщение. Шансов, что мне перезвонят, на этот раз было даже меньше, чем когда меня принимали на должность секретаря Фелисы. Если семьи в ссоре, то мое сообщение пройдет мимо. Но если лакшак уперся спереди, нужно подтолкнуть его сзади. Попытка — не пытка.