Скучающий жених
Шрифт:
Голос леди Эстер стал тихим, почти неслышным, и Лукреция догадалась, что она совсем близко подошла к маркизу.
Тут голос леди Эстер смолк. Слышалось только ее жаркое, шумное дыхание.
Последовала долгая тишина, и Лукреции казалось, что она слышит лишь один звук – биение своего сердца.
Потом до нее донесся торжествующий голос леди Эстер:
– Забудь – если сможешь! До свидания, Алексис. Буду тебя ждать в ночь твоего возвращения в Лондон.
Внизу хлопнула дверь, и Лукреция затаила дыхание.
Ей
Потом она поняла, как нелеп был бы подобный поступок. Она постаралась справиться с собой, гордое хладнокровие вернулось к ней вместе с твердой решимостью завоевать маркиза – сколь бы ни были малы ее шансы на успех.
Наконец в половине седьмого они были на месте – в восхитительном доме, предоставленном им графом и графиней Брора.
Маркиз был горд своим рекордом и принял поздравления Лукреции, грумов и верховых из своего эскорта, сопровождавшего молодую пару на всем пути, с довольной улыбкой.
Маркиз заранее позаботился о том, чтобы на почтовой станции рядом с гостиницей их ждала свежая упряжка лошадей, так что вторую половину пути они преодолели еще быстрее первой, благо им ничего не препятствовало в дороге в отличие от лондонских улиц.
– Вы, должно быть, устали, миледи, – сказала экономка, провожая Лукрецию наверх, в спальню, из окон которой открывался чудный вид на холмы Даунс, за которым в отдалении голубели воды Ла-Манша.
– Нет, я нисколько не устала, – возразила юная супруга. – Быстрая езда меня бодрит.
– Я бы сказала, слишком быстрая, миледи, – заметила старая экономка. – Я часто слышу про ужасные происшествия на дорогах, – и это не покажется удивительным, если ваша светлость припомнит, что люди стали передвигаться быстрее, чем им положено Богом.
Лукреция не ответила и была рада увидеть, что Рози, отправившаяся вперед с багажом, и камердинеры маркиза уже поджидают наверху.
– Вы были очень красивой невестой, миледи, – сказала Рози. – В церкви все говорили, что вряд ли найдется более красивая пара, чем вы с его светлостью, даже если объехать весь мир.
– Приятно слышать! – улыбнулась Лукреция.
Вначале она протестовала, когда экономка предлагала ей искупаться. Но потом, когда оказалось, что ванна для нее уже приготовлена, она с наслаждением погрузилась в теплую ароматную воду, и почувствовала, как проходит усталость от долгой тряски в экипаже.
Рози помогла хозяйке облачиться в одно из ее новых элегантных платьев, заказанных к свадьбе, и Лукреция спустилась в гостиную.
Дом явно уступал Мерлинкуру в величавой изысканности, в нем не было картин знаменитых художников и ценных старинных предметов искусства. Но он был обставлен с отменным вкусом стараниями графини Брора.
Ужин был превосходный, и Лукреция
Лукреция смогла оценить эрудицию маркиза – он знал множество вещей, которые интересовали и ее.
Она, к примеру, с удовольствием поддержала разговор о лошадях, ведь у ее отца всегда были лучшие скакуны, каких только можно видеть на любом ипподроме.
Лукреция всегда интересовалась живописью и прочитала массу специальных книг, так что ей не составило труда поддерживать в маркизе интерес к беседе и, как она втайне отметила, даже удивлять его своими познаниями в этой области.
Лукреция постаралась использовать все приемы, которым обучал ее Айвор Одровски. Однако теперь, когда они впервые надолго оказались одни, Лукреции больше всего пригодились природный ум и отличное образование.
Когда они наконец перешли в гостиную, Лукреция, взглянув на каминные часы, сказала:
– День был нелегкий и долгий, милорд. Уверена, что вы поймете меня, если я скажу, что хотела бы удалиться ко сну.
– Несомненно, – ответил маркиз.
Он проводил ее до лестницы на второй этаж и, взяв ее руку и поднеся к губам, спросил:
– Я уже говорил вам, что сегодня вы были прекрасны?
– Я буду очень разочарована, если вы не скажете это вновь, – ответила Лукреция с пленительной улыбкой.
Потом, не дожидаясь от него ответа, она пошла вверх по лестнице в свою комнату.
Спустя полчаса, коротко постучав, маркиз распахнул дверь и вошел в спальню.
Он думал, что застанет Лукрецию в постели, но она сидела на диванчике у окна. Шторы были приподняты, и ее силуэт четко вырисовывался на фоне ночного неба.
Маркиз с удивлением увидел, что на Лукреции было не прозрачное, отделанное рюшами неглиже, какое он ожидал увидеть и какое соответствовало бы случаю.
На Лукреции было белое, длинное, с широкими рукавами платье из плотного атласа, напоминавшее монашеское облачение.
Ее темные волосы ниспадали на спину до самой талии, а взгляд, который она обратила к вошедшему маркизу, был серьезен.
Маркиз вдруг понял, кого ему напомнила Лукреция в первый вечер, когда он увидел ее лицо при свете пламени в ее комнате.
Он подумал, что ее лицо – это лицо юной мадонны, образа, столь любимого ранними итальянцами.
Притворив за собой дверь, он медленно пересек комнату. На маркизе был длинный парчовый халат, словно светившийся в отблеске свечей.
– Вы еще не в постели, Лукреция? – спросил он.
– Нет, – ответила она. – Я хочу поговорить с вами, милорд.
– Мне казалось, уже поздновато для разговоров, – заметил маркиз.
В его голосе слышалась усмешка, но, подойдя ближе и заглянув в глаза Лукреции, маркиз проницательно спросил: