Скучный миллиард

– Сколько мне осталось? – Илья чувствовал полную отрешённость, словно его уже и не было в природе, а он смотрел откуда-то сверху, с потолка, на происходящее, как на фильм, где он играл главную роль. Реальность затуманилась и стала полихромно-причудливой, потому что солнечный свет, проходя сквозь предательскую слезу, как через призму, преломился и рассеялся на составляющие. Врач замялся и виновато отвёл взгляд.

– С точностью сказать сложно. У вас молодой, крепкий и натренированный организм…

– Не тяните, доктор. Дни? Недели? Часы?..

– Что вы, командир! Какие дни и часы? Месяцы, а то и полгода-год… Мы сделаем всё,

что от нас зависит, подберём оптимальные схемы лечения и новейшие препараты. Химиотерапия, облучение… Возможно, всё же попробуем прооперировать.

– Вы только что сказали, что опухоль неоперабельная, вместе с ней придётся вырезать мне половину мозга.

– Риск очень велик, но в крайнем случае стоит попытаться. Физически вы останетесь живы, однако…

– Физически?! Однако – что? Без мозга? Как планктон или растение? Нет, спасибо.

– Зря вы так, Илья Сергеевич. Нельзя терять надежду. Не мне вам говорить. Наука движется вперёд семимильными шагами. Каждый год происходят десятки открытий. Нам нужно продержаться максимально долго, и быть может…

– А может и нет.

– Позывной Алмаз-3! Отставить обречённость. Илья, послушайте: там, в открытом космосе, когда случилась ужасная авария на международной станции, вы совершили подвиг, самоотверженно спасая экипаж корабля и космических туристов. Но при этом сами оказались без защиты от жёсткой радиации. Что и повлекло печальные последствия. Однако, в тот момент вы же об этом не думали. Потому что просто исполняли свой долг, зная, что люди на земле и в космосе поверили в вас, в ваш профессионализм и мужество. А сейчас настало время полностью довериться врачам. И мы исполним наш долг, постараемся не подвести. Тем не менее, с вашей стороны тоже придётся приложить определённые усилия. Не сдавайтесь болезни, боритесь.

– Я и не сдаюсь. Но у вас какие-то устаревшие методички, доктор. Сейчас не принято больных обманывать и понапрасну обнадёживать. Лучше говорить правду. Так честнее и гуманнее. Человек должен быть готов к тому, что его ждёт. Ладно, не хочу с вами спорить. Рисуйте ваши схемы лечения. А пока определяетесь с тактикой терапии, выпишите мне другое болеутоляющее, посильнее. Прежнее уже не действует. Не могу спать от боли по ночам.

– Да, конечно…

Илья знал, что таблетки ещё какое-то время будут помогать ему полноценно жить. Затем его введут в состояние искусственной комы, постепенно увеличивая продолжительность сна. А потом наступит тьма.

Резкие головные боли начались у Самойлова ещё во время полёта, через несколько недель после аварии. И он, и врачи в ЦУПе сперва решили, что это следствие травмы. Экспедиция на МКС была длительной, и быстро эвакуировать его не удалось. А на земле болезнь стала развиваться стремительно, опухоль сделалась агрессивной и дала метастазы. От полётов и тренировок отстранили сразу же по возвращении. С диагнозом не спешили, перепроверяли досконально множество раз, советовались с медицинскими светилами со всего мира. Никто не хотел в это верить. На Илью возлагались большие надежды в следующих экспедициях. Но худшие прогнозы оправдались. Вчера его исключили из отряда космонавтов. И вот теперь ещё и врачи официально подписали смертный приговор. Всего пару месяцев назад, на орбите, он с товарищами скромно, но торжественно, насколько это позволял распорядок работы станции, отпраздновал своё тридцатилетие.

«То, что я не успел создать свою семью, это хорошо или плохо? – Илья никак не мог найти ответ на внезапно возникший перед ним вопрос, покидая стены медицинского учреждения. – Не сложилось. Не сумел. Лиза давно ушла, не выдержав мою одержимость космосом и бесконечное отсутствие дома. Другой и не искал – некогда было. Здорово,

что у родителей, помимо меня, ещё трое детей. Сестра и братья помогут им утешиться, позаботятся, да и друг друга поддержат. Многодетная семья – это правильно. Но зато вдова не будет лить слёзы обо мне, и сирот я не оставлю. Значит – хорошо, что я один? Кому хорошо?.. О чём это я думаю! Следует гнать прочь плохие мысли. Видеть только позитивное. А что из позитивного? Да, мне наверняка установят бронзовый бюст на Аллее Славы. Есть чем гордиться». Илья невесело рассмеялся: не об этом он мечтал, вступая в отряд космонавтов. Грезилось о покорении космических горизонтов и дальних полётах, освоении Марса.

Жизнь отмерила ему слишком мало, несправедливо мало. Откуда-то из глубины души начал подниматься леденящий холод, замораживая всё внутри, и грозил поглотить его, словно чудовищный космический войд – Сверхпустота Эридана. Но жалеть себя он не привык. «А лети оно всё в тартарары, – подумал Илья. – Надо наслаждаться жизнью, пока она есть!» – И уехал со школьными друзьями на озёра удить рыбу.

Маленький дачный посёлок располагался посреди живописных лесных угодий, вдали от всех благ цивилизации, где и связь-то толком не ловила. Поэтому сотрудники спецслужб, так и не дозвонившись на его телефоны, подкатили на чёрных лимузинах с мигалками прямо к самому берегу озера.

– Вас срочно вызывают. Велено прибыть в Центр.

– Так я же отстранён? Вернее, уволен.

– Приказ Лаврентьева.

– Самого Лаврентьева? Дайте хоть руки помыть, не с рыбным же духом к Старику ехать.

– У вас есть одна минута. Вертолёт ждёт поблизости.

– Ого! Видать, что-то серьёзное…

Через час и при полном параде, Илья уже стоял навытяжку в кабинете убелённого сединами Лаврентьева, которого в простонародье прозвали Стариком. Тот устало махнул рукой, разрешая чувствовать себя свободно, и предложил присесть к столу. Помимо самого Лаврентьева, в кабинете находились ещё несколько высоких чинов, среди них Илья узнал академика Бестужева, частого гостя в ЦУПе и на испытаниях, и Смирницкого – из правительства.

– Илья Сергеич, – как всегда, по-свойски начал Старик, – мне очень жаль, что пришлось исключить тебя из отряда. Но мы верим, что ты… вернёшься. Мы желаем тебе этого. Есть причины для оптимизма: ведь тебе даже не потребовалась госпитализация. И вот у меня в руках вердикт наших эскулапов: они гарантируют, что как минимум в ближайший месяц твоя работоспособность будет в пределах нормы, при соблюдении их назначений, разумеется. Поэтому было решено предложить тебе отправиться в краткосрочную экспедицию. Туда, где ещё никто никогда не бывал. Дело это особой секретности и весьма сложное. Не совсем по твоему профилю. И не по моей линии. Так что всё сугубо добровольно, выбор за тобой. И если ты откажешься, никто тебя ни в чём не упрекнёт.

– Я согласен.

– Согласны, даже не попытавшись узнать, куда экспедиция и в чём заключается её цель? – осведомился Смирницкий.

– Во-первых, я привык, что начальству виднее, – усмехнулся Илья, – а во-вторых, ну элементарно же: миссия настолько опасна, что лучше поручить её выполнение смертнику? Тогда кто, если не я?

– Вы очень сильно ошибаетесь, Илья Сергеевич, – академик Бестужев выглядел крайне взволнованным, – хотите начистоту? Да, к сожалению, определённая часть задания возлагается на «смертника». Но эта роль уже занята. Её избрал для себя профессор Ричард Форсайт. Надеюсь, слышали о таком? Вы же нужны экспедиции как человек, способный принимать верные решения в любых экстраординарных ситуациях, к тому же имеющий опыт космических полётов.