Скверная жизнь дракона. Книга шестая

Костенко Александр

О-о, он делал всё сам, в укору врагам.

Однажды зимою, из древнего леса,

На порог его дома упала тень беса.

О-о, слёзы катились безмерным ручьём, жену и детей, он всё потерял.

О-о, он всё потерял, он горе познал.

Исполняемая менестрелем баллада, своим мотивом и мелодией больше подходила прокуренному кабаку с кислым пойлом в кружках — но сидящие в ресторане разумные, в одеждах с вышитыми золотыми узорами, покачивались в такт мелодии. Постепенно кто-то на первом этаже

начал подпевать менестрелю, потом ещё и ещё, и вскоре остроухого барда расслышать было сложно. Даже на балконе благородные особы улыбались и едва сдерживали порывы присоединиться к веселью.

Все собравшиеся знали историю Ярофа, потерявшего семью от нашествия скверны, и пустившегося странствовать по миру. Всю жизнь он скитался по землям королевства. Яроф не был воином, но всегда приходил на помощь: где путнику кружку вырежет и тот напьётся; где поможет отремонтировать жернова мельницы, и деревня намелит муки; где старому вояке изготовит новый деревянный протез руки, да такой ладный, что он смог держать в нём кинжал. А под конец жизни, уже став седым стариком, Яроф пришёл в город, захваченный злой напастью скверны и их морщинистыми прислужниками. Они держали город в страхе и морили граждан голодом, не впуская провизию, и согласились уйти только в обмен на рукотворное чудо. Из самого чёрного дерева плотник сделал ожерелье из широких бусин и ночью, стоило луне выглянуть из-за туч, как одна из бусин блеснула будто серебряная. Потом она затухла, но засияла другая, и так всё ожерелье перемигивалось серебром. Прислужники и их крылатые хозяева ахнули и улетели прочь, скрипя зубами и клыками. Город праздновал освобождение одиннадцать дней и ночей, но на кипящих радостью улицах плотника не видели — он ушёл дальше странствовать. Никто не знает, где Яроф нашёл своё последнее пристанище, но и по сей день его история напоминает разумным о взаимовыручке и доброте.

Закончив выступление, менестрель сорвал бурные овации и не менее обширную награду. Один из официантов ресторана проходил между столиками с горшком в руках, в него всегда падало несколько золотых монет. На балконе тоже не поскупились на награду, только официантам передавали расписки с некоторыми суммами.

Из ресторана мы с бароном не сразу направились к отелю, а решили чуток прогуляться по боковым улочкам центрального района. Без грязи, мусора и всякого сброда, их ухоженный вид портил лужи от стаявшего снега.

— Надеюсь, ты не принял близко к сердцу балладу? — спросил барон, когда мы достаточно далеко отошли от главной улицы с её толпами народа.

— Нисколько.

— Тогда хорошо. Ты всё понял?

— Более чем, — я посмотрел барону в глаза и легонько кивнул. — Лучше скажи, как там у вас с Нарой? Не обиделась ли твоя жёнушка, что пришлось сорваться по делам?

— Она всё поняла, когда услышала твоё имя. Ты… — Ханол замолк и задумчиво покивал головой. — Про торговлю этими тремя… добытыми… необычными вещами. Ты не шутил, что они пойдут в обход сам заешь кого сам знаешь куда?

— Могу тебя заверить, что там всё серьёзно.

— Значит, к лету нужно подготовиться.

— Будете пытаться вернуть утраченное?

— Прямо не пойдём, опасно. Но… сложно там всё, очень сложно и опасно. Но ещё не всё потеряно. Если всё обстоит так, как ты говоришь, то шанс у нас точно есть. Надо только что-то решить с контролем того дома, но в этом ты участвовать не будешь. Ты ксат, сам понимаешь.

— Даже если бы предложил, то я бы всенепременнейше послал тебя нахер.

— Вот и славно тогда, — Ханол выдавил нервный смешок и остановился. — В отель пойдём разными путями. Я задержусь, а ты заходи сразу. Не надо нам больше видеться.

— Тогда

будем прощаться, — я передал барону расписку. Там чуть больше нужного, но пусть это будет благодарностью за помощь. — Удачи во всех начинаниях, Ханол. И не думай меня больше звать на зачистку гоблинов, я не соглашусь.

— Я сам туда больше ни ногой, так что, да, прощай, Ликус. И удачи тебе. Постарайся не подходить к дому князя Беслерского. Граф приглашён остановиться у него и я, как организатор, буду так же проживать у князя.

Глава 7

Часть 1

Я повертел головой, осматривая округу. Разумных на дороге совсем мало осталось, да и те торопились к городу. Наш разговор если и подслушают, то незначительную часть.

— Думаю, мы уже достаточно отъехали.

— Отъехали точно далеко. Мы часа три в пути, хозяин. Через час лошадям бы отдохнуть дать, — сказал Хашир, сжимая поводья.

— Вот там и подыщем место для привала, — меня опять чуть не скривило от этого «хозяина», но выходить из образа я никак не мог.

Кузов повозки был закрыт полукруглым тентом, не боящимся дождей, по заверениям слуги из отеля. Помимо кувшинов с водой и вином, едой и фуражом лошадей и небольшой вязанки дров да двух больших мотков верёвки — в кузове ехал я и Нарсак. Конокрад всё время разглядывал свои ноги и пол под ними, но иногда украдкой посматривал на меня. Ратон грустно вздыхал каждый раз, когда взгляд его грязно-голубых глаз перепрыгивал с посоха и кинжала на мотки верёвок. Хашир же с самого утра сидел за поводьями и ни разу не обернулся в мою сторону. Я же смотрел на подкисшую дорогу от талой воды и медленно терял терпение. Вчера эти двое вели себя гораздо раскованней, а сейчас словно боялись собственного дыхания.

— Лошади крепкие, — сказал я, глядя, как две лошади спокойно тянули повозку по подмокшей грунтовой дороге, а от колёс иногда отлетали комья грязи.

— Вот-то именно, хозяин, — Хашир нервно улыбнулся. — Бёдра у них мощные, они бы и две таких телеги утащили.

— Значит, к вечеру уж точно к скверне приедем.

— К скверне?! — враз ужаснулись рабы. Хашир чуть было не потянул поводья на себя, а Нарсак так и вовсе упал на спину.

— Да. К скверне.

— З-зачем, хозяин?

— Это моя работа.

Хашир наконец-то соизволил повернуться, растерянно смотря на меня. Я хоть и желал поскорее разговорить рабов, но решил сохранить интригу и молчал, задумчиво смотря в одну точку. Хашир нервно сжимал поводья, а Нарсак так и вовсе поджал колени к груди и был согласен свернуться хоть в футбольный мячик, лишь бы его не заметили.

Вскоре повозка встала с краю дороги и лошади получили обеденную порцию зерна. Открыв один из небольших кувшинов и разведя вино водой, я сказал рабам взять свои кружки. Они поспешили исполнить приказ, недоумённо поглядывая на пустую утварь.

— Как меня зовут вы узнали, когда заключался контракт. То, что я ксат, видно и так. Но я ещё и ученик Настрайской магической академии. И я сулин всеобщей церкви. И…

— Осквернён? — робко спросил Нарсак.

— Не понял?! — я от удивления так резко развернулся, что конокрад аж подбросил кружку в небо, закрыл голову руками и присел на карачки.

— Простите, хозяин, простите. Я не смел вас перебивать, простите.

— Плевать, что значит осквернён?

— Это, я, это…

— Дак, хозяин, — вместо конокрада заговорил Хашир. — Боги же рабам позволяют душу своего хозяина узнать. Ну, вы нашу полностью знаете, а мы только ваше имя, расу да возраст с профессией. Ну дак мы вчера, в отеле, когда вы ушли, попросили богов рассказать нам о вас. Вот они и сказали, что вы осквернены.