Скверные девчонки. Книга 2
Шрифт:
Джулия описывала дочери все в своих письмах. Кроме того, она говорила с Лили по телефону и рассказала о продаже «Чеснока и сапфиров». К ее удивлению, Лили приняла новость так, как будто ожидала этого.
— Ведь ты не дорожишь этими магазинами, как прежде? — сказала она. — Во всяком случае, не так, как это было, когда я была маленькой. Мне тогда казалось, что ты любишь их больше, чем меня.
— Это не так. Ведь я делала это ради тебя.
— Теперь-то я понимаю, — Лили засмеялась.
И вот сейчас Лили сидела рядом с ней в автомобиле.
— Так мы остановимся в замке? Со всеми этими забавными людьми?
— Они не забавные, Лили. Это больные, увечные или старики. А в остальном они точно такие же, как и ты. — Голос Джулии прозвучал несколько резко. Начало было малообещающим. — Впрочем, неважно, — поспешно добавила она. — Ты не рассказала мне о себе. Чем ты занималась все это время?
Лили в основном уже писала ей об этом. Джулия с удовольствием отметила, что Марко Поло отодвинулся на второй план и гораздо большее внимание ее дочь уделяла своей подружке Элизабет и их общим занятиям. Это напоминало Джулии ее собственную дружбу с Мэтти, когда они учились в школе на Блик-роуд.
— Ты виделась с Мэтти?
— Да, она приезжала с Митчем. Красивая. Теперь у нее белый «ягуар».
— У Мэтти?! Разве она водит машину?
Лили расхохоталась.
— Кое-как.
Джулия написала Мэтти, но та не была любителем вести переписку. Ответные письма были какие-то поверхностные, а иногда их и совсем трудно было разобрать. Вставшая когда-то между ними преграда ощущалась еще и сейчас.
Всю дорогу Лили весело болтала. Когда они выехали на побережье, девочка вся подалась вперед.
— Посмотри-ка! Море совсем голубое!
Джулия указала ей на возвышающуюся перед ними гору с острой вершиной, которую венчало Монтебелле. Машина начала взбираться вверх, словно по спирали. В открытые окна ветер доносил запах дикого чабреца и пряных трав. Лили примолкла. Она напряженно смотрела на уходящую вверх ленту дороги. Затем неожиданно спросила:
— Мамочка, ты в порядке?
Джулия похлопала ее по руке.
— В полном порядке.
Но первые дни пребывания Лили в замке оставляли желать лучшего.
Лили стояла в дверях комнаты Джулии и удивленно смотрела на узкую постель и одинокий стул, придвинутый к столу, заваленному книгами по садоводству и огородничеству.
— И это все, что у тебя есть?
— Да, потому что в большем я не нуждаюсь. Не все ведь и в Лондоне живут в роскошных домах, и не все в Дорсете имеют поместья.
— Это я знаю, — капризно сказала Лили.
— Неужели?
В трапезной за ужином девочка сидела молча и едва прикоснулась к еде.
У Джулии была работа, и она спокойно продолжала заниматься ею. В те дни, когда Лили огорчала ее, Джулия старалась уединиться в саду. Она понимала, что Лили дуется, чувствовала недовольство, но потом смягчалась: в конце концов, ведь у девочки каникулы.
— Сегодня мы спустимся с тобой к побережью, — предложила как-то она. — И возьмем кое-кого из детишек.
— Я
— А ты — моя дочь! Но ведь мы не принадлежим друг другу, как вещи, верно? Ты это уже доказала.
Лили пыталась выдержать ее взгляд.
— Мне здесь не нравится. Все эти старики, больные дети, монахини. От этого мурашки бегают по коже. Кусок не лезет в горло, когда вокруг тебя пускают слюни и мычат. Я думала, что приеду в твой дом. В нормальный дом, к которому я привыкла.
Выражение лица Джулии оставалось совершенно неподвижным.
— Извини, Лили. Я не могу убрать отсюда этих людей. Они живут здесь, а мы нет. К тому же тебе двенадцать лет. Ты уже можешь взглянуть на жизнь без прикрас.
— Только не со всей этой чепухой: священниками и увечными детками, — мрачно пробормотала Лили.
Положение спас Томазо. Джулия заметила, что он наблюдает за Лили. Он пялился на ее светлую кожу и нарядные платья, но когда кто-нибудь перехватывал его взгляд, отворачивался, ворча. Лили делала вид, что вообще не замечает его.
Девочка пробыла в замке уже десять дней, когда Джулия, доведенная до крайности ее недовольством, послала дочь в зимний сад, поручив сделать кое-какую работу. Она дала ей ножницы и попросила подстричь живую изгородь. Это была кропотливая, но несложная работа на час-другой. Спустя какое-то время Джулия, окончив свою работу, отправилась искать девочку. В зимнем саду ее не оказалось, а ножницы валялись посреди партера. Часть самшитовой изгороди была подрезана, и, как ни удивительно, очень аккуратно. Поднявшись на верхнюю террасу парка, Джулия огляделась. Море в это время ранних сумерек отливало матовым опалом, небо быстро бледнело. Лили и Томазо, перегнувшись через стену в нижней части парка, что-то рассматривали. Джулия не стала окликать детей. Позже она сказала Лили:
— Я рада, что ты подружилась с Томазо.
— Он сделал за меня работу, только и всего. — Лили старалась казаться равнодушной, но потребность поболтать пересилила. Если бы здесь была Элизабет, подумала Джулия, пряча улыбку, я бы никогда ничего не узнала. Как бы между прочим девочка сказала:
— У него нормальный вид, правда? Для итальянца.
У Томазо были черные вьющиеся волосы и влажные темные глаза. Выбитый зуб во рту делал его улыбку какой-то залихватской.
— Ах, для итальянца, ну разумеется, — согласилась Джулия.
После этого настроение Лили резко изменилось. Она предложила более сильным детям игру в прятки и возглавила их прогулки вверх и вниз по террасам парка. А однажды за ужином в трапезной она заняла место рядом с Гвидо и беседовала с ним, в то время как бедняга с жадностью поглощал пищу. Они с Томазо притворялись, что все время случайно наталкиваются друг на друга, и краснели, быстро отводя взгляд.
— А как вы общаетесь? — спросила как-то Джулия. Лили не знала итальянского языка, а Томазо ни слова не понимал по-английски.