Скверные девчонки. Книга 2
Шрифт:
Это был лучший ресторан в Неаполе. Нечасто встретишь кинозвезду так близко… Эти две женщины представляли странную пару.
Блондинка вошла, кутаясь в длинный меховой жакет, так как было уже по-январски холодно. Сняв жакет, она оказалась в облегающем темном платье с низким вырезом, открывавшим ее пышные белые груди с голубоватой ложбинкой.
Когда официанты подносили им блюда, то наклонялись пониже, притягиваемые, как магнитом, этим соблазнительным зрелищем. Темноволосая же была совсем другого типа: высокая, худощавая, почти изможденная. Одежда на ней была аккуратная, хотя и слегка поношенная,
Они смеялись все громче, привлекая косые взгляды посетителей, сидевших за соседними столиками, но вскоре неаполитанский ланч-тайм закончился и ресторан постепенно опустел.
— О, Мэтт, — вздохнула Джулия, откидываясь на спинку стула и держа в руке полный стакан. — Сколько прошло времени!
Глядя через стол на Мэтти, с ее неопределенно манящей, загадочной улыбкой, и на ее волосы, которые светились пышным ореолом, Джулия решила, что Мэтти почти не изменилась с тех пор, как они впервые познакомились. В самом начале их «взрослой» жизни.
Их жизни странно переплелись, и в этом сплетении все еще были нераспутанные узлы. Пропасть между ними сгладилась.
Все это, казалось, было слишком давно и довольно примитивно, чтобы об этом вспоминать. Важно то, что сейчас они опять вместе.
— Пять лет, — ответила Мэтти. — Уйма времени! Но ведь мы переписывались?
— Это я писала тебе!
— Но если ты решила похоронить себя здесь и никогда не возвращаться домой…
— Дом, Мэтт, там, где мы находимся, — сентиментально произнесла Джулия.
Мэтти подняла стакан.
— Ну давай за дом, который дорог сердцу.
Они весело выпили. Им уже казалось, что не было никаких пяти лет разлуки.
Элегантное помещение ресторана опустело, когда официант положил перед ними кругленький счет.
— Плачу я, — твердо сказала Мэтти. Она развернула листок, пожала плечами и бросила сверху свою кредитную карточку. — Я плохо разбираюсь в счетах и прочей подобной чепухе. Обычно этим занимается Митч, или студия, или еще кто-нибудь.
— Я рада видеть тебя счастливой, — искренне призналась Джулия. Она сжала своими шершавыми руками гладкие и нежные ладони Мэтти.
— Поедем домой, — попросила Джулия.
— Я думала, ты дома.
На улице, вдохнув свежий воздух короткой южной зимы, Джулия, шатаясь, прислонилась к Мэтти.
— Знаешь, милочка, я не привыкла пить. — Мэтти и сама нетвердо держалась на ногах. — Я хорошо сделала, что не приехала сюда на автомобиле.
— Вот как? — с удивлением спросила Мэтти.
— У
Они помогли друг другу сесть в такси, сказали, на какой вокзал ехать, и развалились на сиденьях в дымном салоне машины.
— Джулия, как ты поступишь с деньгами?
Джулия улыбнулась.
— У меня их нет. Были, как ты знаешь, я получила их от продажи дома и своего дела. Но большая часть пошла на реконструкцию парка. Ты знаешь, сколько стоит здесь плодородная почва?
— Не имею ни малейшего представления, — сухо ответила Мэтти.
— Так вот, огромные деньги. А каменотесы, подрядчики и десятки сотен луковиц прекрасных цветов? Зато теперь парк выглядит восхитительно. Люди приезжают полюбоваться на него. За это платят деньги, что дает возможность содержать одного садовника. А кроме того, там работаю я и еще несколько мужчин из лазарета. Так что все в порядке. Парк теперь будет содержаться как надо, что бы ни случилось.
Очевидно, Джулия приложила немало усилий, если так беспокоится о нем. Мэтти опять посмотрела на нее. Ей вдруг показалось, что эти худоба и странная одежда — не результат утонченной эксцентричности, а недостаток средств.
— Господе Иисусе! Сколько тебе нужно, Джулия?
Джулия рассмеялась, смутив Мэтти своим искренним весельем.
— Мне ничего не нужно, — сказала она. — Совсем ничего. И это так облегчает жизнь. Я перевоспиталась, Мэтти. — Она держала себя так же победоносно и независимо, как и Мэтти, хотя и на свой лад.
Взявшись за руки, они смотрели друг на друга.
На вокзале они отыскали свой поезд и заняли места рядышком. Шумный, кишащий людьми Неаполь остался позади, когда подруги, склонившись друг к другу на плечо, погрузились в сон. В Агрополи Джулия проснулась и растолкала Мэтти. Они зевали и протирали глаза, ошеломленные и сонные.
— Ведем себя как две старушки, — пожаловалась Джулия.
— Что ж тут удивительного, мне скоро стукнет сорок, — мрачно заметила Мэтти.
— Ты уже чувствуешь возраст?
Они стояли на платформе, в окружении багажа Мэтти.
— Ну как тебе сказать, — на лице Мэтти появилась ее обычная улыбка. — В основном я чувствую себя так же, как на первой вечеринке в те далекие годы. — И вслед за тем, продвигаясь к выходу, они разом запели «Мама, он строит мне глазки».
В такси, по дороге в Монтебелле, Мэтти с любопытством смотрела сначала вверх, потом вниз, на залив, открывавшийся взору позади них. Море было окутано белым зимним туманом, сквозь который, как сквозь прекрасную вуаль, неясно виднелась земля.
— Он похож на какую-то сказочную крепость, — сказала Мэтти.
— Это моя крепость, — ответила Джулия. Теперь, когда Мэтти была здесь, она уже и сама не знала, проявление это силы или слабости.
В маленьком домике Мэтти оторопело смотрела на голые стены и два простых стула по обе стороны холодной печки. Она слегка дрожала даже в своем меховом жакете, должно быть, потому, что через голубые жалюзи в комнату с равнины вползал туман.
— Да, ты права, ты действительно перевоспиталась.