Сквозь бурю наших потерь
Шрифт:
— Посмотри на меня, — со вздохом попросила Ирис, и он остановился. — Посмотри.
Обернулся, раздраженно уставившись на нее.
— После того как я потеряла Ланду, не прошло ни дня, чтобы я не страдала, не тосковала по ней. Эта боль внутри, — вцепилась она в платье на груди, сжав пальцы до побеления. — Она душит меня. Я не могу дышать, — еле смогла выговорить из-за слез, хлынувших из мгновенно потускневших зеленых глаз. — Я не справляюсь! А ведь я всегда была более черствой чем Лора. Ты уверен, что она справилась бы? Ты уверен, что смерть ее ребёнка не превратила бы ее… в тебя?
Джо оцепенел. Его тело будто одеревенело.
— Да, для тебя это худший
Джо замотал головой, не желая даже предполагать такой вариант, а Ирис всхлипнула, смотря в его глаза, которые он отчаянно прятал от нее:
— Ну взгляни на меня, Джо! Вот так выглядит женщина, потерявшая своего ребёнка, — закричала она. — Вот так!
Лазурь тоскливых океанов наконец обратилась к ней.
Перед ним стояла все та же Ирис. Его близкая подруга, которую он знает вот уже семь лет. Которую уважает, которую считает частью своей семьи.
Они много времени проводили вместе до всего этого кошмара. Она часто приезжала к ним с Лорой, они собирались с ребятами.
Она всегда много смеялась!
Раньше…
Никогда не отчаивалась и не плакала!
Раньше…
И в глазах сияла искорка… А сейчас погасла.
Все та же Ирис… Но уже не та.
Картинка из сна всплыла в мыслях, и Джо еле вдохнул, справляясь с новой волной, нахлынувшей безнадежности.
— Лора всегда была очень доброй, милой и мягкой, — Ирис плакала, глядя на него. — Она была очень нежной и ранимой. Помнишь, как долго она переживала из-за смерти вашего пса?! В голос выла! А это ребенок, Джо! — и кажется речь уже шла не о Лоре. — Тебе больно из-за малышки да, но прости меня, тебе никогда не понять боль матери! Твое дитя! — слезы ручьями лились из ее глаз, а она словно сумасшедшая уставилась на свои пустые руки, в которых никого не было. — Человечек, что жил у тебя под сердцем. Создание, которое ты оберегала девять месяцев! Дочь… Которая больше никогда тебе не улыбнется! — Ирис в своем безумии охрипла, перейдя на болезненный крик. — Никто! Никто не спасет тебя от этой боли! И ты бы Лору не спас! Она была бы обречена на это! — ткнула Ирис в себя пальцами. — На это!!! — громко закричала, разрываясь от беспомощности и скорби. — Неужели ты и правда хотел бы видеть ее такой!? Что бы кто ни говорил, но той Лоры, которую мы все знали, которую все любили, даже если бы она выжила, той Лоры не стало бы в тот же миг, как не стало бы ее дитя! — Ирис шумно выдохнула, приложив ко лбу тыльную сторону ладони. Она отчаянно пыталась взять себя в руки:
— Я… Я даже завидую ей, — ее губы затряслись, — я завидую. — Зелёные глаза будто умоляли. — Я бы тоже хотела, как и она… Уйти вместе со своей малышкой.
И его самые худшие опасения подтвердились.
Бутылка выпала из ослабшей руки Джо, и сок вылился на его босые ноги.
— Пожалуйста помоги мне. Сама я не могу.
— Что… — его окутала безжалостная непроглядная тьма.
— Мне смелости не хватает.
— Не смей! — ужас стер все преграды и за несколько шагов Джо преодолел расстояние между ними. — Не смей просить меня о таком! — крепко обнял ее, сжав настолько сильно, насколько сумел.
— Я больше не могу, Джо, — цеплялась она за него дрожащими руками, то ли прижимая, то ли отталкивая. Ее лицо заливали слезы, ее тело трясло, она выглядела будто сумасшедшая. — Я так больше не могу!
Что-то с новой силой дернулось в его сердце, и Джо торопливо закачал головой, боясь происходящего. Он убирал волосы с ее мокрого лица и смотрел в красные от слез глаза, а его руки дрожали от страха:
— Помнишь? Ты же сама говорила. А что
Ирис тоже стихла, смотря в его глаза.
Джо болезненно выдохнул и погладил ее лицо большими пальцами.
— Только, если представить на секунду, что это правда, — пролепетал он. — Только если представить… Сколько боли мы причинили им.
Ирис неотрывно смотрела на него растерянно и тоскливо.
— Мы должны быть сильными, — с трудом выговорила она.
— Нет, — Джо покачал головой, выдав через ломаную улыбку всю свою боль. — Получается, мы должны быть счастливыми…Даже без них.
Он сам не знал, что делает, но сердце было переполнено страхами, тоской и нескончаемым отчаянием, а в этих малахитовых глазах пряталось что-то ему крайне сейчас необходимое. И он прильнул к холодным соленым губам.
Ирис замерла в его объятиях.
Но Джо не остановился. Не смог.
Вновь, не напористо, но уверенно, он коснулся своими губами ее губ и почувствовал движение в ответ.
Ее губы слегка приоткрылись, хоть ладони все ещё недоверчиво упирались в грудь.
Он вновь прижался к ее устам и вновь, и вновь, раз за разом становясь немного ближе и снимая ее оборону.
Наконец, ее руки опустились, и рот открылся, впуская его язык.
Джо не сдержал тихого стона.
Как давно он не прикасался к женщине? К такой женщине, прикосновения к которой не претит ему.
— Ирис, — выдохнул и впился в нежные губы.
Это приятно. Приятно чувствовать ее. Так странно, но так приятно.
Джо торопливо зашагал, заставляя Ирис идти спиной вперед и, поняв, что она уперлась в стену, быстро расстегнул молнию на платье спереди.
— Джо, — пробормотала растерянно под градом его поцелуев, а он припал губами к ее шее.
— Не смей. — Платье упало на серые деревянные полы.
Поцелуи рассыпались по ключицам, а мужские крепкие руки вцепились в бедра мертвой хваткой.
— Джо… — и Ирис сдалась, ощутив, как его ладонь сжала ее грудь.
Непонятные эмоции смешались в голове, и окончательно растерянная она отдалась на волю этого нежданного желания.
Он бесцеремонно стянул бюстгальтер и голодно припал губами к ее соскам, а руки уже снимали трусики, что явно не были предназначены для возбуждения мужчины, но Джо не думал об этом. Приподнял ее за бедра, а Ирис, облокотившись на стену, обхватила его торс ногами и уже в следующее мгновение почувствовала внутри себя влажный твердый член. Одним толчком Джо проник слишком глубоко. Ирис не ожидала что окажется настолько к этому готовой, потому как проникновение было быстрым, приятным и совершенно мягким.
Услышав глухой стон, сорвавшийся с мужских губ, она взглянула на Джо, а он посмотрел на нее.
— Не смей оставлять меня. — И вновь поцеловав, толкнулся внутри.
Ощущения столь позабытого удовольствия прокатили волну мурашек по женскому телу. Ирис обхватила руками широкие плечи, помогая себе двигаться в его темпе, и отпустила все мысли.
Его дикие поцелуи, его грубая хватка и вспотевшая кожа.
Он жаждал этой близости чтобы успокоиться, она чтобы забыться. А их тела наслаждались. Стоны становились все громче, воздух горячее.