Сквозь круг стальных небес
Шрифт:
Профессор сжимал и разжимал внушительные и волосатые, достойные самца гориллы кулаки, грозно сопел, точно разъяренный бык, разве что землю копытом не рыл. Но от этого легче не становилось, ведь не отпускало подозрение: сейчас нос аспиранта не просто расквасят, а вобьют глубоко в череп! А потому Лайонхарт испуганно затараторил:
— Ой, конечно я помню об этом, профессор! И вот, приготовил все необходимые расчеты, учел любые возможные косяки, можете сами поглядеть, — он мазнул рукой в воздухе и перед лицом Химмелькнакера развернулся виртуальный экран. — Я вчера допоздна работал, умаялся, вот и задремал немного. Но сейчас
Он кинулся к шкафу, разом вывалил оттуда целую кучу барахла, выудил из нее комбинезон, и, подпрыгивая на одной ноге, принялся его натягивать. Химмелькнакер тем временем хмуро листал на экране полотнища многоэтажных формул и схем. Поначалу лицо профессора напоминало тучу, готовую разразиться сокрушительной грозой, но постепенно оно смягчилось, став больше похожим на невеселое октябрьское небо. Аспирант успел одеться, хотя и выглядел так, будто им пол протирали. Свернув экран, Курт тихо бросил:
— Ладно, идемте, а то времени уже не остается.
Они миновали казавшуюся бесконечной кишку коридора, будто нарочно сделанную для того, чтобы своим однообразием гипнотизировать людей. Потом перед ними распахнулись двустворчатые двери, и их… поглотила космическая бездна? На секунду именно так Ричарду и показалось, но под ногами все еще был рифленый пол, а над головой нависал потолок с плафонами, источавшими ровный свет. А вот впереди, плавно изгибаясь вслед за полом, действительно развернулся черный бархат вечной ночи, усеянный искрами звезд! Яркие и крупные, с необычно четкими пятнышками туманностей между ними, они были такими, каких не увидишь даже самой темной ночью или на южном курорте.
Поддавшись мгновенному порыву, Лайонхарт шагнул навстречу бездне, но вскоре уперся в невидимую преграду. Конечно же, тут была прозрачная стенка, а потому свободный полет отменялся. Впрочем, подойти ближе, несомненно, стоило: прямо под ногами, крест-накрест перечеркивая вечную тьму, разлетелись в стороны решетчатые фермы. На них опиралось гигантское кольцо из блестящего металла, но это еще не все. Тут же были прицеплены какие-то шары, вставленные один в другой цилиндры: прямо-таки творение скульптора-авангардиста с неутолимой страстью к гигантомании! Вся эта конструкция парила, как на крыльях, на целом веере синих в клеточку панелей, искрившихся в звездном свете. Чудо научно-технической мысли, грандиозный ускоритель заряженных частиц Орбитрон-7 во всей красе.
Однако сколь бы ни была удивительна эта картина, взгляд нырял дальше в колодец тьмы, пока не достигал циклопической, в половину видимого пространства полусферы. Раскрашенная в голубые, зеленые и бурые пятна, прихотливо облепленная кусками белоснежной ваты, она казалась мячом, который некий ребенок-гигант упустил в звездный океан.
Солнце, будто испугавшись взора Дика, быстро уползало за край полусферы, и его прощальные лучи целовали моря и континенты. Планету Земля укрывал полог ночи, и повсюду на ее поверхности зажигались грозди ярких огней.
«Интересно, где тут мой дом? — подумал аспирант, вглядываясь в причудливый рисунок береговых линий. — Ах, кажется, мы над Дальним Востоком и вон тот выступ — Корея», — отметил он тут же с некоторым сожалением.
Действительно, почти точно в центре полусферы, окруженный синевой, выделялся похожий на бороду выступ. Справа от него закручивалась спираль тайфуна, скрывая окрестные земли, но сам
— Эй, Лайонхарт, вы там чего застряли? — оторвал Дика от наблюдений ворчливый окрик профессора. — Если так нравится любоваться космическими видами, купите билет на ракетоплан. Ну, если денег, конечно, хватит, — он недобро усмехнулся, и его слова зазвучали гораздо жестче, злее: — И если будете и дальше так относиться к работе, то денег у вас окажется еще меньше! Потому что вас уволят. Глядите, солнце зашло, время приступать к эксперименту.
— Ну да, ну да, — с явным сожалением отрываясь от окна, отозвался Ричард. — Знаю, раз светило ушло за горизонт, то помехи сократились до минимума. Не думайте, что я полный болван и не помню, зачем мы здесь…
Вместе они зашагали по коридору, изгибавшемуся дугой. Пришлось одолеть не менее ста ярдов, прежде чем эта парочка оказалась у широких дверей. Профессор заглянул в небольшое устройство, напоминавшее вмонтированные в округлый выступ очки, и двери с легким шипением отворились. Зал, в котором оказались Лайонхарт и Химмелькнакер, впечатлял. Примерно так выглядят огромные заводские цеха, только вместо станков тут размещались столы с вычислительной техникой, опутанные проводами шкафы и экраны размером со стену небольшого дома, на которых были изображены хитрые схемы. Нашлось место и для иного оборудования. Десятки человек в белых халатах подобно трудолюбивым муравьям сновали тут и там.
Курт, на ходу с кем-то здороваясь и раздавая указания, направился к массивному возвышению в дальнем конце зала. Издалека оно напоминало поднимавшийся над палубой мостик звездолета и вблизи такое ощущение лишь усилилось. Достаточно было взглянуть на пульт в виде широкого полукруга с множеством шкал, индикаторов, переключателей, виртуальных клавиатур. По бокам пульта мерно гудели ряды шкафов, от которых в пол уходили мощные, в руку толщиной, кабеля. Вокруг этого комплекса человек десять с сосредоточенным видом склонились над своими терминалами.
Лайонхарт устроился за таким же, находившимся почти в центре дугообразного пульта. Профессор, едва глянув на присутствующих, прошел к отдельно стоящему на «мостике» креслу. Уселся, разглядывая широкий экран, развернутый над этой площадкой — там теснилось еще бессчетное количество диаграмм и схем, среди которых выделялись две самые крупные. Одна из них напоминала строение атома: яркая точка в центре и множество вытянутых во все стороны колец, а среди них — отмеченная красным пунктиром дуга. А другая демонстрировала ровный «бублик», по стенкам которого пробегали синеватые сполохи.