Сквозь миллион лет человечества. 2 том
Шрифт:
— Ага, — только и сказал я.
Через нескольких странных секунд, что он сверлил меня своим мерзким взглядом, вдруг зазвонил карманный телефон.
— Слу-у-уша-а-а-ю-ю-ю… — истошно протянул… он, поднеся аппарат к уху. — Всё на месте, я правильно услыша-а-ал?.. Тонна? Да? Тонна же?.. — он прикрыл, судя по всему, микрофон, и слышно прошептал, исказив своё лицо в пиздецкой улыбке. — Не обманул ни на килограмм, мой… негодник… — и ещё вдобавок промурлыкал.
…
… …
… … …
Что.
Я убил свыше ДЕСЯТИ СОТЕН человек, прошёл ЧЕТЫРЕ крупных битвы при вражеской оккупации колодца, видел СТОЛЬКО смертей своих сослуживцев, не эвакуировавшихся гражданских — от грудничков до стариков, и повидал СТОЛЬКО дерьма, что никто бы не поверил, что мне только двадцать пять, что я нахожусь в хуй пойми в скольких световых лет от своего родного дома… Но даже эта ошибка человечества, даже этот, чёрт возьми, имбецил, который увлекается НАСТОЛЬКО бесчеловечной темой, смог вывести меня из себя.
Но даже так, я всё равно стою здесь, делая несколько вдохов и выдохов, тем самым стараясь прийти в себя и одолеть эту чёртову желчь, что пронизывает меня, пытается добраться до самых уголков моего подсознания.
— Константин, — улыбнулся я широченно, протянув правую руку. — Ваши подчинённые, смею предположить, удостоверились в количестве и качестве товара, который я оставил в указанном месте?
Он как-то необычно воспринял моё поведение — тоже улыбнулся и с вожделенными глазами пожал мою руку, которую защищала перчатка.
— Думаю, на этом мы решили, — я не спешил садиться за руль.
— Да… Вы правы… Игнирь… — вновь поплыл он.
— Тогда, считаю, что сделка завершена, — отпустил я его ослабевшую в мгновение руку.
С самой прямой осанкой, которая у меня была когда-то в очень далёком прошлом, я сел в машину, врубил двигатель и закрыл дверь на замок, а после вжал педаль в самое не хочу.
И только по приходу в номер я понял, что ещё и весь день страдал от последствий ломки.
***
Как я не впал в истерику, при которой бы к херам разъебашил всех в радиусе ста футов?
Не знаю.
Как не знаю почему со мной в кровати спит посторонний человек.
Понял я это по непривычному теплу живого существа, что лежало сбоку, а также по тому, что мне было дико неуютно, так как кровать была предназначена для одного человека.
Я с самым тупым выражением лица сделал пару дыхательных упражнений, которые уже пришли мне в привычку, слегка подтянулся к стене и врубил торшер, что стоял на прикроватной тумбе.
И какого у меня было удивление, когда сквозь отступившую кромешную тьму я наипрекраснейшим образом лицезрел, как эта черноволосая, лёжа в позе эмбриона, мягко и недовольно простонав, зажмурившись и выдохнув, взяла МОЁ одеяло и уже укрылось им, дабы скрыться от искусственного света.
— Ох ты ж… Бля… — пробормотал я хриплым
Стараясь всеми правдами и неправдами, я вытащил свои ноги из-под одеяла, которое наполовину оккупировала данная высокоинтеллектуальная женщина, и как только сел на пятую точку, нацепил на ноги мотельные тапочки и тронулся к дивану.
Плюхнувшись на него, я опрокинул голову вверх, беря пачку сигарет со столика. Вставил в рот сигарету, взял в левую руку зажигалку, и было уже хотел зажечь… но краем глаза посмотрел на неугомонную, как в меня закралось очень выжигающее, очень неприятное чувство, ощущение или просто осознание, что я сделаю ошибку, если закурю в помещении, находясь с ней. Поэтому через несколько мгновений, зажмурившись, я с тяжёлым выдохом не нарочно бью столик двумя руками.
— Какой же пиздец…
— А?.. Михаил?.. — спросила Уонка проходя сквозь пелену сна, что снималась очень неохотно, так как после фокусировки на моём силуэте она продолжала с самым… необычным, я бы даже сказал, неописуемым выражением лица, смотреть на меня.
— Да, это я, — хрипло ответил я.
Только на это моменте я смог лицезреть, что левая лямка бюстгальтера, который прикрывал ничего, так как там даже равнины из континентальных миров позавидуют, давно уже спала, заставляя одну из чашечек наполовину упасть вниз, выставляя напоказ добрую половину груди.
— Если что у нас ничего не было; видимо закралась ко мне в кровать, бесстыдная ты и неугомонная, — стараясь поддеть её самым странным способом, который мне тогда казался самым правильным, я невольно, но всё же засмотрелся на её бесконечную равнину.
Уонка сначала в миг покраснела, превратившись в запретную полосу, которой обозначали опасные зоны, а после, проследив за моим внимательным взглядом, с видимым ужасом прикрылась МОИМ одеялом.
— Да ладно, что ты, — встал я с дивана, направившись к холодильнику. — Не вижу, чего здесь стесняться, потому что и стесняться там абсолютно нечему. Сама посуди — мы ведь люди, верно? — я пробежался по содержимому, остановившись на молоке с пониженным содержанием лактозы. — А значит и бояться выставить напоказ свои гениталии кому-то, кому ты можешь в экстренном случае доверить спину — это неправильно, с точки зрения морали.
— Мораль… Не думала, что когда-нибудь услышу это слово от тебя, — невозмутимо заметила она.
Я налил молоко в два гранённых стакана.
— Ну… да? Я не эксперт в этом всём, что касается всего человеческого, но, думаю, мне не чужды понятия взаимного уважения и понимания, так как на этих двух ребятах держится весь мир.
Я вежливо предложил ей взять стакан; она молча согласилась, кивнув. Пристроившись сбоку от неё, ближе к концу кровати, я сделал первый глоток и решил поделиться своим экспертным мнением.