Сквозь миллион лет человечества. 2 том
Шрифт:
Это будет…
…туго. Да, но ты постарайся. Сил у тебя много, просто ты себя ограничиваешь во всём, вот и кажется, что ты жалок и обессилен.
…
Хорошо, я постараюсь.
Добавь: для себя.
Хорошо, я постараюсь во имя себя.
Во-о-от, так-то лучше. Сразу видно — мой внучок.
Знаешь, это странно звучит.
Почему?
Мой голос, да ещё и к тому же я до сих пор до конца не могу свыкнуться с той мыслью, что ты мой ахуеть какой далёкий дед.
Ну это же я, ха-ха.
Ты
А почему тебе так кажется?
Я даже знаю… честно.
Это потому, что я говорю твоим голосом. Нет ощущения, что ты говоришь сам с собой?
Есть, и оно даже очень стойкое.
Странно?
Странно.
…
Вспоминая об Уонке. Почему ты до сих пор с ней не перепихнулся?
А должен?
Нет, ты посмотри — желание внутри тебя так и извергается фонтаном, а сама она тебе не откажет.
Но… как я тогда после этого буду смотреть ей в глаза…
…
… …
… … …
Ты сейчас серьёзно?
Нет! Ты что?! Я это в шутку… просто… решил сказать.
Просто скажи, что ты любишь её.
Нет.
Скажи.
Нет!
В чём проблема?
Да я… не знаю, — схватился я за голову. — Просто мне пиздецки… стыдно.
Попробуй успокоиться и встать с кровати. Вечером этого же дня я с тобой свяжусь.
Во сколько?
В двадцать пятом часу.
…
Я сделал так, как посоветовал деда. Встал неспешно с кровати и двинулся в сторону стула, на котором лежали мои вещи.
...
Примени дозу.
Зачем?
Тебе сейчас она очень понадобиться.
…
Не став противиться устойчивому совету, я, с уже надетыми брюками, подошёл к тумбочке и взял в руку шприц.
…
Ладно, дед, до связи. Мне было действительно приятно с тобой пообщаться.
До связи, — мой холодный голос растворился в пустом потоке мысленной вершины, которая разрушилась путём раздора и раствора хлипкого фундамента.
***
Времена меняются. Все погибают рано или поздно независимо от класса и денежного состояния. Даже я скорее всего умру в ближайший год, так как мои действия необъяснимы и несут только лишь ненужные риски.
Анализируя всё происходящее несложно догадаться, что всё произошедшее за последние полгода вдали от моего дома я изменился в наихудшую сторону. Всё больше сомнений атакуют меня, я всё чаще действую не по той логике, которой руководствовался на протяжении всех двадцати пяти лет.
Я действую неправильно.
Мой план до боли прост и легко реализуем, но за все три месяца его фактического существования я добился лишь… десяти миллионов шерингов и нескольких стволов с килограммом суфентанила и одной девушки, существование которой в лёгкой степени компостирует мне мозги.
Мне необходимо принять перманентные меры, которые я прямо-таки сейчас и предприму.
Собравшись с блеском, стоя перед дверью
Первым делом я зашёл в номер Уонки, чтобы проверить её. Она мирно посапывала в своей кровати сжавшись в клубочек будучи укрытой в упавшее одеяло, которым я с лёгкостью укрыл её. Не став будить, я написал на одном из платочков записку, которую потом оставил на экране её смартфона.
Выйдя, и аккуратно закрыв за собою дверь на ключ, спустился по лестнице вниз. Подошёл к стойке, где несколько раз нажал на настенный звонок.
Спустя ровно две минуты и пятьдесят восемь секунд из дальней двери, которая была расположена перпендикулярно стойке, вышел мистер Дубов.
— Доброе утро, — поприветствовал я его, на мгновение снимая очки, дабы показать, что это я. — Я ухожу примерно на два месяца ввиду семейных обстоятельств.
Он, горбатясь дошёл до стойки и сел за стул одновременно с этим надевая линзовые очки.
— Доброе утро, доброе утро… Так, что тут у нас… — он взял с моих рук ключи от моего номера.
— Ничего особенного, — ответил я. — У меня есть просьба, прошу исполнить вас её.
— Я помогу чем смогу, — он с добрым видом пожал плечами. — Если, конечно, это не нарушает местные законы.
— Не нарушает, — заверил я твёрдым голосом, доставая стопку денег. — Проследите за моей девушкой, чтобы она оставалась в безопасности до того, как я вернусь сюда. — и положил ровно десять тысяч шерингов, которые были закреплены несколькими купюрными канцелярскими скобами.
Старик медленно перевёл свой взор на серые бумажки с числом десять, где в центре в импровизированном портрете в виде каких-то лепестков, что создавали ровный круг своими волнистыми листьями, был изображён некий великий исторический деятель.
После недолгих семь секунд он с такой же скоростью переместил свой взгляд на меня.
— С чего такая щедрость? — неверующе спросил он одними губами. Я с трудом понял, что он вообще сказал.
— Считайте это платой за сохранение девушки.
— Но здесь… — он взял в руку стопку, вытащил из скоб и ловко, за каких-то четырнадцать секунд, пересчитал сумму. — же свыше десяти тысяч…
— Ровно, — поправил я старика. — Мне необходимо ваше согласие.
Мистер Дубов вяло отложил в сторону плату своей старческой грубой рукой и посмотрел мне в глаза, уверенно и бодро, как он обычно любил разговаривать, произнёс: