Сквозь пространство

Амери Анастасия

Тихо озвучивая самые похабные ругательства, которые он знал на китайском, капитан заметил, что явил миру, а точнее Вирджинии свои трусы. Я вил не так как хотел.

Когда, он говорил, что это самые хорошие трусы в его гардеробе, то он не соврал. Он вообще не надевал их еще ни разу. Потому, что это был шуточный подарок от одного знакомого барыги на праздник земного Рождества. Что-то среднее между боксерами и плавками, максимально выделяющее достоинство Мэла... с занимательным принтом в виде оленя: один с глупой мордой был прямо спереди, посередине, и его нос приходился как раз на то самое место, второй сзади показывал неприличный жест с одной отдаленной

планетки.

Да, Мэл и правда решил превратить этот убогий стриптиз в шутку. Но оплошал.

Капитан поднял глаза на Джини.

«У меня для тебя есть сладкая конфетка...» – продолжал настаивать вокалист из колонок.

Она смотрела прямо на его оленя.... едва сдерживая смех. Малкольм поджал губы, пытаясь не засмеяться первым.

– Познакомься, – дрожащим от сдерживаемого смеха голосом, проговорил Мэл, – это Малкольм.

Эта фраза стала последней каплей. Вирджиния больше не могла сдержать смех и согнулась, опустив лицо на ладони. Все ее тело сотрясалось от приступа громкого хохота, которому вторил и Малкольм. Солист все еще просил попробовать его конфетку, что только усиливало эффект и всю комичность ситуации.

– Кэмпбелл, – выдавила она, наконец, подняв голову, когда смогла хоть немного успокоиться. Мэл по-прежнему сидел на полу и боролся с собственным смехом, – ты просто невозможен. Боже, выключи эту пошлость, – проговорила Джини со смешком. – Я была уверена, что ты откажешься, – покачала она головой.

Мэл дотянулся до пульта и выключил музыку. Комната погрузилась в тишину. Вирджиния просто смотрела в глаза Мэла, не зная, что сказать. Молчание вдруг стало неудобным. Казалось, кому-то из них просто необходимо начать разговор, но пока никто не решался.

– Значит, – наконец, серьезно произнесла Джини, – хочешь познакомить меня с Малкольмом, – она выпрямилась, сев предельно ровно, и прикусила губу. – А что дальше?

– Дальше? – Мэл встал и под ее взглядом, натянув штаны обратно, опустился рядом на узкую кровать.

Он мог бы сказать, чего хотел дальше. Мог бы быть настолько нежным, насколько мог быть капитан старого, но любимого им космического корабля, часто уходящий далеко, нарывающийся на неприятности, отстаивающий права своих людей, не всегда правильный и не вписывающийся в общество многих планет. Малкольм сильно желал, чтобы время до встречи с федералами они провели вдвоем в этой уютной манере непонятных никому отношений.

Хотел, но молчал. Не сейчас.

– Джини, – взгляд уперся в серую стену напротив, – знаю, как тебе нравится то, что ты делаешь. Ты увлеченная наукой и чертовски умная девушка. У меня, у команды и у «Крошки» просто нет шансов перед твоим светлым будущим, но все же, несмотря на все это, я хочу спросить: ты вступишь в нашу ненормальную банду? – Малкольм перевел взгляд и заглянул ей прямо в глаза. – Будешь со мной... работать? Если получится убедить Союз, а у нас получится – по-другому быть не может – мне на самом бы деле хотелось увидеть тебя у шлюза «Крошки» перед отлетом.

Джини глубоко вздохнула, глядя на Мэла. Ей показалось, что он буквально буравил ее взглядом. В его глазах отражалась какая-то эмоция, но она не смогла ее распознать.

– Я... – она сглотнула и облизала губу, – эм... Мэл, я, – Джини качнула головой и отвернулась, выбрав для взгляда куда лучшую кандидатуру – та полка на стене ей показалась невероятно привлекательной. – По правде, – начала она и удивилась, каким хриплым и тихим стал ее голос, – не все из нас работают в оборудованных по последнему слову техники лабораториях, – Вирджиния помедлила,

прежде чем продолжить уже более уверенно. – Если я захочу, то смогу проводить собственные исследования где угодно. Последние месяцы, например, я работала над статьей про До. Параллельно исследованиям нашей... команды, – она запнулась, прежде чем произнести последнее слово, вспомнив, что в итоге с ними стало. Командой такое вряд ли назовешь. – Но я не смогу ответить на твой вопрос, пока ты не дашь ответ на мой. Почему ты хочешь, чтобы я осталась на «Крошке»? Именно ты. Я знаю про пропуски на станции и некоторые планеты, которые, скажем так, – Джини пожала плечами, – недоступны простому страннику, но меня сейчас интересует не это, – она замерла в ожидании ответа, сознавая, что и так, похоже, слишком открылась. Будет больно, если он ничего не скажет, но лучше расставить все по местам прямо сейчас. Более подходящего момента все равно не представится.

– Эй, – он наклонил голову, пытаясь рассмотреть выражение ее лица, и едва ощутимо толкнул Джини плечом. А когда она обернулась и посмотрела прямо на него, Мэл чуть скривил рот в полуулыбке. – Просто кое-кому без тебя уже как-то... никак.

Губы Джини медленно стали растягиваться в улыбке.

– Да, знаю, мы очень сблизились с Хлоей. Кто бы мог подумать, – качнула она головой. – По пути на Банадае мы не слишком ладили.

– Ты же поняла, что я не о Хлое говорю, – лукаво прищурился Мэл. – Хотя она тоже всеми руками была «за», – во рту у Кэмпбэлла пересохло, и он с трудом сглотнул. – Я говорил об одном капитане – бравый обаятельный засранец. Он не знает точно: то ли ты его удача, то ли беда. Но единственное, что этот капитан понимает – ему чертовски не хочется тебя отпускать. Как тебе такое пояснение, Вирджиния Каррингтон?

– Ах, вот оно что, – прошептала она, решаясь на признание. – Тогда передай ему, что я… тоже хочу остаться с ним. Пусть только говорит о себе в первом лице, – усмехнулась Джини. – Поцелуй меня, наконец, Кэмпбелл.

– Я же говорил, ты какая-то нетерпеливая сегодня, – совсем тихо проговорил он почти касаясь самых ее губ.

– Хочешь, чтобы я передумала? – улыбнулась она и медленно стала отстраняться.

В следующую секунду Джини вскрикнула, когда ее спина стремительно встретилась с матрасом. Мэл просто нагло толкнул ее и навис сверху. На его губах играла улыбка. Хищная и опасная.

– О нет, – хрипло произнес он, – я только начал.

Малкольм склонился к Джини, но вместо поцелуя в губы он провел кончиком носа по ее подбородку, а потом перешел на шею, перемежая легкие касания едва ощутимыми поцелуями. Все тело Джини затрепетало, она тяжело задышала, ее грудь стала высоко вздыматься. Конечно, это не ускользнуло от его внимания. Мэл рукой сжал ее левую грудь, заставив Вирджинию тихо простонать от обжигавшего ее с каждой секундой все сильнее и сильнее желания. Джини словно подхватила лихорадку, и она прогрессировала, полностью лишая разума.

– Расстегни молнию, – хрипло выдохнул он ей на ухо, прежде чем зубами прикусить мочку, почти до боли, но вместа протеста она снова застонала, когда импульс пронзил ее тело.

Вирджиния подняла руку и схватилась за собачку молнии на блузке, медленно потянув ее вниз под пристальным взглядом Мэла, приподнявшегося над ней на локтях. Он смотрел на нее с такой страстью и одновременно нежностью, что у Джини защемило сердце. Его светлые глаза сказали ей много больше, чем сам кэп пару минут назад. Мэл смотрел на нее так, словно она была самым прекрасным, что он когда-либо видел. Драгоценным.