Сквозь пространство
Шрифт:
Высокий широкоплечий мужчина, с каким Мэл не решился бы по доброй воле сходиться в поединке, невероятно бесшумно ступая по металлу в тяжелых с виду ботинках, приблизился к спокойно стоящему капитану и его помощникам. В черной глянцевой глади шлема отражалась большая часть грузового отсека, вместе с лицами команды «Крошки». Мэл отметил, что ученые позади, как-то оперативно сбились в кучку.
– Контрабанду вы не найдете… – он посмотрел на нашивку на груди, – Уиллсон.
Мэл выглядел очень спокойным, в отличие от своего наемника, который еще десять минут назад отказывался скинуть гранаты обратно в ящик. Шен переминался с ноги на ногу и злобно щурился
– Если понадобится – найдем, – прогудел командир и снял шлем только тогда, когда убедился, что половина его ребят расредоточилась по трюму и держала команду корабля на мушке, а остальные рванули внутрь коридоров.
– Это ошибка, – четко и громко произнес Джесс. – Мы можем выступить свидетелями!
Черная кожа на бритой черепушке мужчины блеснула в свете внутреннего освещения. Внимательные черные глаза сначала посмотрели в сторону трех ученых, а затем уставились на капитана.
– Надеюсь, ты знаешь, какие обвинения тебе выдвинули, Кэмпбелл, – казалось, он даже не услышал слов ученого. – На твоем месте я бы обошелся без сюрпризов и добровольно сдал пушку. Но раз эта рухлядь еще не перекочевала к моим ногам, значит ты либо идиот, либо храбрец, что, в принципе, мне побоку. Руки за голову и на колени. Живо. Не выполнишь, и мои парни тебе ноги переломают. С предателями разговор короткий.
Малкольм даже не подумал выполнять хоть что-то из его чертовых приказов.
– Имей совесть, Уиллсон, это мой корабль. Нас можно взять на буксир, принудительно отключить все системы связи, размахивать тут пушками, обезоружить, но вот поставить на колени капитана судна… так делают только мерзкие пираты. Твои данные устарели, больше шести лет назад с меня сняли обвинения в измене. Уилсон?
– Сдай оружие и руки вверх. Ты и твой старпом отправляетесь с нами, остальная команда останется под присмотром здесь. У вас есть право хранить молчание, любое сказанное вами слово может использоваться против вас в суде, – Мэл молча вынул свой пистолет из кобуры и кинул его не пол. – Наручники!
Старая добрая сталь сомкнулась на запястьях Мэла и Танишы, после того, как их руки грубо дернули вниз за спину.
– Господа ученые, прошу следовать за мной во флаер, мы доставим вас в башню Правления.
Выводили преступников, как и положено: грубо толкая в спины и держа на мушке. Таниша не теряла лица и, демонстративно показывая всем свою военную выправку, молча проследовала наружу к шлюзу.
– Эй, этому коммуникатору всего год, дурья ты голова! Аккуратно! – Мэл повернул голову, слыша возмущения Хлои, вытянутой из пилотского кресла. Ее вели под руки, видимо, обходясь не очень аккуратно с ее новеньким наручным коммуникатором. После его грубо ткнули пушкой в спину и приказали идти дальше.
Оставшуюся команду «Крошки» оставили под надзором в закрытом и поставленном на ограничитель корабле. В ближайшее время Мэлу и Танише не стоило надеяться вновь их увидеть. Малкольм в последний раз встретился взглядом с Джини, собиравшейся сесть в предоставленный им флаер, и косо улыбнулся. Вирджинию поторопили, и ее голова скрылась за тонированными стеклами тяжелого правительственного флаера.
Вновь сильные тычки в спины, от которых точно потом
Просто знал.
Ученым и экипажу придется несладко.
ГЛАВА 40
– Нет, До, прекрати, – проворчала Джини, оттаскивая от вещей вредный куст. – Ты мне мешаешь.
До зашуршал ветками в знак протеста, но все же оставил ее в покое.
Он был сам не свой с того момента, как Джини вместе со всем ее зверинцем и коллегами увезли с «Крошки». До рвался обратно, всеми возможными способами показывая ей, что нужно вернуться. Джини еще повезло, что Мэл и Феликс не так сильно привязались к капитану и его команде, а потому не выносили ей мозг ежесекундными проделками.
Учитывая напряженность, которая не оставляла ее с тех пор, как она рассталась с Малкольмом два дня назад, поведение До воспринималось, как последняя капля, которая выводила Джини из состояния хотя бы видимого равновесия. Стоит ли говорить, почему она с ним почти не разговаривала?
– Мы собираемся к Мэлу. Доволен? Мне сказали, что сегодня его выпустят. Не мешай мне собирать вещи, – указала она ему встать возле стены.
До встрепенулся, на несколько секунд замер в неподвижности, словно оценивая, правду ли она говорила, а потом кивнул макушкой и отошел.
Вирджиния вздохнула. Наверное, она успокоится, только когда снова увидит Мэла. Ох, сколько же раз она спрашивала дознавателей, где содержали Мэла и Танишу, но в ответ получала лишь отговорки вроде: «Эта информация секретна». Что, черт возьми, могло быть секретного в местонахождении ни в чем не повинного капитана корабля, лишь взявшего госзаказ? Она, как и все ее коллеги, сразу сказала военным, что показания капитана истинны, и в гибели пассажиров нет его вины. И что же? Они решили спросить ее об этом снова. И снова. Будто что-то могло измениться. Они на это даже надеялись, судя по их лицам.
«Глупцы».
Правительству нужно было кого-то обвинить. И Малкольм, имевший проблемы с законом, оказался идеальной кандидатурой.
Поэтому эти два дня были для Джини пыткой. Она боялась, что их план не сработает. Что друг Мэла не сможет осуществить задуманное и, тем самым, спасти его и Танишу.
Вирджиния чувствовала себя беспомощной. Словно стояла у прозрачной стены из стекла, но никак не могла ее пробить. К концу второго дня она уже почти потеряла надежду, когда, наконец, ей позвонил Джос. Оказывается, пару минут назад с ним связался друг Мэла и сказал, что все прошло успешно. Теперь осталось лишь ждать, когда Танишу с Мэлом выпустят... где бы они сейчас ни были.
Джини усмехнулась, поражаясь самой себе. Если бы кто-то еще полгода назад сказал, что она бросит свою лабораторию, с трудом договорившись на удаленную работу, и рискнет отправиться в полет с тем самым капитаном, которого припоминала исключительно бранными словами, Джини бы рассмеялась ему в лицо. Как же. Только вот теперь все казалось не таким и нереальным. Сердце замирало в груди при одной мысли о новой встрече с Малкольмом. Пусть они еще не все выяснили, но Джини списывала это на его упрямство и недостаток опыта в подобных делах. А у кого он был? Уж точно не у нее. Джини и сама не сказала ему тех самых заветных слов. Трусила. Так чего ждать от мужчины? Всем было известно, что им это признание дается сложнее. По крайней мере, так утверждала статистика.