Сквозь тени прошлого
Шрифт:
Но так же, как и праздник, приближался день её отъезда. Ещё в Чикаго Габриэлла точно определила, сколько может провести времени в Англии. К Рождеству она планировала вернуться в Штаты, вне зависимости от того, удастся ли ей собрать материал для книги или нет. Жить в чужой стране, в чужом доме больше пары месяцев она позволить себе не могла: ни по морально-этическим соображениям, ни по сугубо деловым. Если за этот срок Захария не дал бы ей никакой информации для последующей печати, значит, он не дал бы её вообще. И оставаться дольше уже не было бы смысла. Правда, тогда она и представить
Нас свёл случай…
Так она сказала Веронике. А ведь действительно всё, что между ними было — сплошная цепочка невообразимых случайностей. От трагической гибели Самюэля Митчелла до её решения выйти подышать на балкон в суровую ночную непогоду. Если бы не все эти события, порой ужасные и печальные, порой мелкие, бытовые, кто знает, как бы сложились их дальнейшие взаимоотношения. Но Габриэлла ни о чём не жалела. Всё случилось, как случилось. И она не лгала, когда говорила, что не возлагает на эти отношения надежд, или рассматривает на дальнейшую перспективу. Габриэлла знала, что их роман, так стремительно начавшийся, может так же стремительно закончиться, и старалась подготовиться, не привязываться сильно.
Это было сложно. А после вчерашних событий стало практически невозможно. Этой ночью Захария был как никогда нежен. Обычно они отдавались друг другу страстно, жадно и дико. Полностью растворяясь в пламени острого и всепоглощающего вожделения. Но этой ночью Габриэлла чувствовала себя редким и безусловно хрупким музыкальным инструментом, на котором он умело играл. Захария обсыпал её с головы до ног лёгкими невесомыми поцелуями, одаривал каждый дюйм тела трепетными ласками, стирал из памяти все недоразумения, возникшие между ними, медленными, томительными движениями, доводя раз за разом до чувственного исступления.
Габриэлла задумчиво улыбнулась и тряхнула головой. Воспоминания о сегодняшней ночи, да и о их романе в целом, будут долго согревать её холодными январскими ночами… Отмахнувшись от несвоевременной и совершенно несвойственной ей меланхолии, она последний раз провела расчёской по волосам и осмотрела результаты своих трудов. Отбросив ложную скромность, она смело заявила своему отражению, что выглядит великолепно. Чёрный цвет ей всегда шёл, а если это роскошный вечерний туалет, то шёл вдвойне. Платье мягко струилось по изгибам женского тела, делая ставку на изящность и хрупкость леди, надевшей его. А тонкие бретельки и в меру низкий вырез намекали на скрытую за утонченной упаковкой чувственность и сексуальность.
Захария всё ещё принимал душ, а она уже практически собралась, только вот правый глаз был подведён чуть больше левого. Габриэлла про себя выругалась и взяла в руки кисточку. Через несколько минут дверь в ванную комнату отворилась и оттуда неспешно, в клубах пара, вышел Захария. Смокинг давно покинул пределы гардеробной и ожидал хозяина на видном месте в спальне, а Габриэлла, закончив свои манипуляции, замерла, ожидая его реакции. Захария небрежно осмотрелся и потянулся к брюкам, потом резко замер и снова повернулся к застывшей у туалетного столика
Его взгляд внимательно прошёлся по её фигуре особо задержавшись на плотно скованной лифом платья, но от этого ещё более соблазнительной, груди и медленно поднялся к лицу. Волосы блестящим чёрным шёлком лежали на плечах, глаза сияли, а губы чуть изогнулись в полуулыбке. Габриэлла знала, что красива, и знала, что нравится ему. И это было до дрожи приятно. Захария молча смотрел на неё, а потом его глаза, ярко вспыхнув, наполнились тем самым страстным и необузданным желанием. Желанием обладать.
— Нет, Зак! Я уже оделась! — воскликнула Габриэлла, шутливо выставив перед собой руки. — И времени практически не осталось.
— Нам не понадобится много времени, — преодолев разделявшее их расстояние, ответил он, прижимая к себе пытавшуюся вырваться Габриэллу. Потом приподнял её за талию и аккуратно посадил на столик. Захария зубами потянул за бретельку, позволяя ей кокетливо соскользнуть с плеча, и начал целовать ключицы, медленно подбираясь к выступавшим холмикам груди.
Мелодия на его мобильном громко и надрывно заполнила спальню, заставляя их оторваться друг от друга. Габриэлла шлёпнула его по рукам и, приняв вызов, поднесла телефон к уху Захарии.
— У нас действительно нет времени, — отключившись, обречённо произнёс он. Поцеловав Габриэллу в плечо, Захария поправил бретельку и нехотя начал одеваться. — Теперь, на протяжении всего вечера, — в процессе разглагольствовал он, — я буду думать только о том, как сниму с тебя это платье, и мне будет жутко неудобно от желания… увидеть тебя обнажённой в моей постели.
Габриэлла немного покраснела от его недвусмысленного замечания. Ведь если ему действительно станет неудобно от желания, то это будет очень заметно. Представив эту картину, она покраснела ещё больше.
— У меня тоже есть для тебя подарок. — Полностью одевшись, Захария достал из чёрной кожаной сумки с документами продолговатый футляр.
— Это реверанс галстуку? — нервно засмеявшись, спросила она.
Он открыл коробочку и взял Габриэллу за руку. Она опустила глаза на содержимое и, резко вырвав руку, спрятала её за спиной.
— Браслет, который ты делал для Лауры?
— С чего ты взяла, что я делал его для неё? — удивлённо вскинув брови, поинтересовался Захария.
— Я прекрасно помню ту ночь, когда набрела на твою мастерскую. Ты сказал, что это подарок для неё.
— Я сказал, что это подарок, и что мы с этой женщиной ещё не так близки, чтобы обмениваться кольцами, но я не помню, чтобы называл определённое имя. — Он даже задумался. — Нет, точно не называл. Я делал его для тебя.
— Для меня? Тогда, когда мы едва были знакомы! — Габриэлла фыркнула и закатила глаза, демонстрируя полное неверие его словам.
— Той ночью я был с Лаурой, а думал только о тебе. Не хотел думать, но не мог остановиться. — Захария взял в руки браслет и провёл пальцами по сияющим камням. — Именно такой я чувствую тебя. Ведь это не абсолютно совершенная дорогая безделушка. Он сложный, его форма не идеальна, а исполнение может показаться нелогичным, но невероятно притягательным.