Сквозь тернии к счастью

Фарди Кира

— Да, хотелось бы. Самая лучшая разница в возрасте. Потом, когда она станет больше, уже появится привычка к свободной жизни.

— Слушай, Ритка, — заговорчески подмигнула Людмила. — А Антон сможет?

— Что? А-а-а, ты об этом… Разве о таком спрашивают? — отмахнулась я.

— Нет, ты все же прикинь! Рядом с тобой здоровый и крепкий самец, Степка. Он тебя и ночью удовлетворит, и кучу ребятишек сделает. Генофонд будет отличный! Может, еще подумаешь?

— Ой-ой-ой! Люда, не говори ерунды! Я откажусь от мужа, которого люблю, ради генофонда? Что обо мне

люди скажут.

— А ты наплюй на всех и думай о себе.

— Не могу так, закончили эту тему!

Мы помолчали. Я приготовилась гладить пеленки и распашонки, так как Людмила не могла еще долго стоять, и сидеть ей тоже было нельзя. Утюг легко скользил по простынке, выбрасывая из раскаленного нутра облачка пара, когда я его поднимала, а я вспоминала последнюю встречу с Антоном и невольно краснела.

Вчера, когда мы остались в палате одни, он потребовал, чтобы я закрыла дверь и легла с ним рядом. Я сопротивлялась, чувствовала неловкость, но не выполнить просьбу больного человека не могла.

Я села на край кровати, но Антон дернул меня на себя, и я оказалась сверху.

— Попалась, которая кусалась, — тихо сказал он.

— Я не кусалась, — в тон ему ответила я.

— А как назвать твое сопротивление?

— Ты хотел, чтобы я сразу бросилась к тебе в объятия? Пропал на пять лет без следа, а потом нарисовался как красное солнышко: нате, берите меня, я вспомнил, что у меня есть жена.

— Кто старое помянет, тому глаз вон, — засмеялся Антон и поцеловал меня в левый глаз, а потом в правый. — Ты пойми, не мог я привязать любимую женщину к голове.

— Почему к голове?

Я реально испугалась, отстранилась и пристроилась рядом, но Антон по-прежнему крепко обнимал меня. Это успокаивало, дарило надежду на семейное счастье. Так уютно было лежать в кольце его рук, вдыхать пряный аромат кожи, следить за красивыми губами, которые словно жили отдельно от тела.

Неожиданно я поняла, что легко могу провести так всю жизнь. Без страсти, без секса, без потрясений. Главное, чтобы он был рядом. Однако Антон, кажется, так не думал. Я вдруг почувствовала, что он поднял мою футболку, и шаловливые пальцы прогулялись по животу, зацепили край бюстгальтера и потащили его наверх.

— Ой, ты что делаешь?

— Ласкаю свою любимую. А что, нельзя? — сверкнул невинными глазами Антон.

— А если кто-то войдет?

— Димка снаружи караулит. Предупредит.

— Нет, я так не могу!

Я попыталась высвободиться, но ничего не получилось: руки у Антона были сильные. Одна уже нырнула под кружевную ткань и плотно занялась моим телом. Я чуть не задохнулась от жара, внезапно охватившего всю кожу.

Черт! Откуда во мне столько желания? Благие намерения прожить жизнь без страсти мгновенно вылетели из головы.

— Антон, погоди, — выдохнула я, — не торопись. У нас все впереди, — но его пальцы продолжали свое сексуальное дело. — Пожалуйста! Ты хочешь свести меня с ума? Поясни лучше, почему ты сказал, что боялся привязать меня к голове. Я сразу вспомнила фантастический роман Беляева «Голова профессора Доуэля». Картинка

так и стоит перед глазами. Б-р-р-р!

Рука Антона замерла, а потом выскользнула из бюстгальтера. Такое сравнение, видимо, и его отрезвило.

— Ну, первый месяц я не мог шевелиться и даже разговаривать, общался глазами. На «да» один раз опускал веки, на «нет» — два. А когда начал понемногу восстанавливаться, попытался с тобой связаться, но ты пропала.

— Да, я узнала о беременности, перевелась на заочное отделение и уехала в Любимовку.

— Куда?

— В Любимовку. Там бабушкин дом. Я выставила его на продажу, но никто не купил. Так и жила, пока Гарик не приобрел кафе и не предложил мне взять его в аренду.

— Господи, — Антона притянул меня к себе и поцеловал теперь в губы. — Тебе пришлось несладко. Прости меня!

* * *

— В вы уже… того, попробовали?

Я вздрогнула. Вопрос Людмилы вырвал меня из мыслей.

— Что?

— Сексом заняться?

Я покраснела: на эти темы говорить вслух не принято. Но пока о полноценном интиме думать было еще рано. Он в клинике, я в кафе, а те короткие поцелуи украдкой, которые буквально воровал у меня Антон, когда я приходила к нему, назвать близостью очень сложно.

— Люда, любопытной Варваре нос оторвали, — засмеялась я. — Ты посмотри на Аишу, она спит давно. Давай я ее унесу.

Я вернулась в кафе в отличном настроении. В последние дни все спорилось. Посетители шли сплошным потоком, кажется, «Белая черемуха» приобрела популярность у молодежи. Районные алкаши обходили нас стороной, хотя поначалу заглядывали, надеясь опохмелиться. Но бдительный Степан не пускал их даже на порог.

Антон занимался бухгалтерией, и у меня развязались руки. Теперь я могла колдовать на кухне, придумывать новые рецепты и радовать посетителей и близких кулинарными изысками.

Анжела и Степан работали в зале. Пашка после случая со скорой не показывался, но один раз я видела его яркую машину. Она стояла за углом. Я решила, что он караулит Анжелу, и мы посмеялись над его стараниями.

— Ты поддашься ему? — спросила я у подруги.

— Не знаю. Пока мне фиолетово, — небрежно ответила Анжела, — но и от богатенького буратинки отказываться не хочется. Короче, посмотрю еще на его попытки. Если будет активничать, так и быть, допущу к телу. Знаю только, торопиться не надо.

Иногда забегал Гарик, а однажды он привел жену, и Зульфия стала помогать с уборкой и мытьем посуды. Она оказалась скромной и очень чистоплотной женщиной. Несмотря на толпу ребятишек, в ее доме всегда царил идеальный порядок. Такой же порядок она навела и в кафе.

Теперь я немного успокоилась и могла посвятить время семье, а она требовала от меня все больше внимания. Вот и сегодня не успела я уложить Леночку спать, как позвонил Антон. По его голосу я сразу поняла: что-то случилось.

— Так, не волнуйся, говори спокойно, — тихо попросила я, хотя внутри все дрожало от страха.