Сквозь тернии
Шрифт:
Яська вздрогнул, припоминая Росинкины слова, сказанные на Мосту, под покровом багряных туч, что укрывали чужое светило.
– Но почему так?!
– Таково мироздание. Даже сами звёзды за время своей долгой жизни испытывают трансформации и преобразования. Определённые циклы, во время которых изменяются их физические и химические характеристики: размеры, светимости, состав. При этом жизнь под этими звёздами так же меняется. Это факт и где, как ни в вашем логичном мире, принять его? Или, возьмём, атомы, которые мельче даже самой мельчайшей песчинки. Они тоже переходят с уровня на уровень, из расчёта скорости, валентности или взаимодействия. Ты спросишь, к чему всё это... А к тому, что и
– Но кто же всё это написал? – выдохнул Яська.
Макарыч помолчал.
– Боюсь, этого не знает никто в этой части Вселенной. Лишь только Те, что создали ваш вид. Но Они ушли. И, скорее всего, навсегда.
Яська покрепче сжал кулончик. На секунду ему даже показалось, что внутри миниатюрного сердечка снова вспыхнула жизнь! Но это была лишь надежда – желание вновь соприкоснуться с обретённой и тут же потерянной сестрёнкой оказалось настолько велико, что, само того не желая, породило притворный фантом.
Яська вздохнул.
– Я предлагал Росинке остаться, но она не согласилась. Сказала то же самое: что наше Солнце не примет её.
– Она всё верно сказала. Каждой сущности отведено своё место. И лучше не двигать фигуры, когда не особо представляешь, чем это может обернуться в будущем.
Яська кивнул.
– Хорошо, только можно я сам его отдам?
Макарыч не полез с расспросами, просто кивнул в знак согласия.
– Прости, Яська, но мне нужно избавиться от этого выводка. Пока они «спят», но чем чёрт не шутит, – ведь вы выражаетесь и так. Да и сами «просыпаетесь», время от времени.
Яська кивнул. Он хотел было напроситься, хоть глазочком посмотреть на «избавление», но вовремя одумался, догадавшись, что совсем не хочет этого. Смысл всего происходящего заслонил любопытство чугунной стеной забвения, оставив лишь понимание того, что как раньше уже и без того не будет. Сны и впрямь оказались реальностью. Страшной, пугающей, пытающейся затянуть с головой! Однако реальность эта не казалась незыблемой – над ней вновь что-то царило, нависало или просто расправляло крылья. Крупица познаний растворилась, будто щепотка соли в воде, водворив на горизонте сознания очередные вопросы.
– Что мне теперь делать? – спросил Яська, пытаясь взором отыскать в темноте силуэт Макарыча.
– Постарайся всё забыть. Всё то, что я сейчас тебе рассказал.
– Забыть?! – Яська невольно вскочил на затёкшие ноги. Зашатался, но всё же устоял.
– Да, забыть, – медленно повторил Макарыч, развязывая мешок. – Мы ещё не готовы. Вас слишком мало.
– Нас?
– «Искр». Вас легко задуть, и Тьма этим пользуется. Поэтому, нужно ждать. А лучше, «уснуть». Хотя... Ещё можно бежать. Я много думал на счёт этого. И порой мне казалось, что это единственно верное решение.
– Верное? Да это похоже на предательство! А как же все остальные, кто не может «плыть»?
– Яська, если взять их всех с собой – хотя я даже не представляю, каким образом это можно устроить, – сути дела этим не изменить. Земля заражена, а дать ответ на вопрос, чем именно, – и лечится ли это – боюсь, некому. Если только не попытаться Их догнать.
– Кого догнать? – не понял Яська.
– Тех, кто всё это затеял. Возможно, Они смогут пролить свет на тот мрак, что воцарился после Их ухода или явился следствием. Нужно просто разогнаться.
Яська
– А вы знали Павлика?
Зеркала дрогнули, источив ароматы пыльных простыней. Окружающее пространство задребезжало. Закачалось.
Снова пахло сырой извёсткой, а в сознании звучало:
– Знал. У него тоже была «искорка». В душе. Её звали Светланой. Она погибла, даровав «слепому» человечеству избавление.
27.
Яська сидел на сырой ступеньке и прислушивался к тишине. В груди росла пустота, словно он за раз лишился и части души, и смысла существования. Хотя так, скорее всего, и было. Часто случается, что длительное время живёшь под гнётом реальности, страшась не только будущего, но и себя самого – понимаешь, что что-то не так, однако всё рано не можешь на это никак повлиять. В душе селится самое настоящее отчаяние, которое связывает по рукам и ногам, не позволяя сделать выверенный шаг. А потом, бац! Случается что-то поистине необъяснимое, и ты плывёшь кверху брюхом, подобно мёртвой рыбе, смиренно приняв кару небес. Уже не страшно – мыслей попросту нет, – сознание занимает лишь восприятие себя самого, как великой ошибки. Если так можно выразиться. В груди по-прежнему что-то бьётся, но это уже не жизнь. Пульсация не наполняет тело теплом, напротив, выкачивает его умопомрачительными дозами в никуда! А может куда-то за предел, ведь ради чего-то это всё затевалось. Не может же просто так. Хотя... Как знать?
«Они ведь – издалека. Почём мне знать, что творится в Их головах? Да и есть ли эти головы?.. По любому, особенно после того, как Они попадают внутрь».
В желудке заурчало, и Яська вздрогнул, оторвавшись от своих недетских мыслей.
Он остался абсолютно один. Макарыч растворился за гранью зеркал, вместе со своей жуткой поклажей. Осталась лишь розовая пелена и запах серы, словно совсем рядом бабахнула новогодняя хлопушка. Однако взрыва, как такового, конечно же, не было – всё случилось в пронизывающей тишине, нарушаемой лишь возбуждённым дыханием самого Яськи. В тот самый момент, любопытство било через край. Хотелось ступить за горизонт вместе с Макарычем, но одновременно, было и страшно: а что там, в холодной неизвестности зеркальных пространств? Какие диковинные создания там обжились? Жуткие – подобно молоху, – что выпрыгивают из морской пучины и способны преодолевать свет, или кроткие и манерные, как в фильмах Спилберга?.. Бармаглот-экспериментатор или безобидный Шляпник?.. Ангелы ли бесы?
«Ведь жизнь есть везде, даже там, где, по общепринятому мнению, её просто не может быть».
Яська тогда поёжился и принялся топтаться на месте, силясь удержаться от необдуманного шага. Идти вслед за Макарычем было нельзя. Пока нельзя, потому что и впрямь рано. Да и кулончик...
«Нужно его поскорее вернуть законной владелице! Кто знает, где именно оказалась Росинка... Может быть, ей угрожает смертельная опасность, даже не смотря на то, что она уже того... Всё равно нужно спешить, а то станет слишком поздно, – так, кажется, говорят в кино, подразумевая значимость предстоящих событий!»
Яська закинулся данностью и просто отвернулся от волнующегося внутри зеркал «молока». Затем заставил непослушные ноги двигаться в противоположном направлении: спустился, на ощупь, по винтовой лесенке и плюхнулся на последнюю ступеньку. Так и сидел, размышляя о том, как быть дальше. Точнее просто ждал, пытаясь настроить сердце на нужный ритм. Однако то не желало подчиняться, колотясь будто припадочное! Ещё бы, после всего случившегося.
Тогда Яська поднялся, размял скованное ледяным оцепенением тело, размотал прыгалки и принялся скакать на одной ноге, силясь не угодить в какую-нибудь трещину.