Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)
Шрифт:
Эта короткая простая речь произвела невероятное воздействие на команду. Все плохое было тут же забыто, старый гарпунер, о суеверии которого я уже упоминал, трижды прокричал ура, и вся команда поддержала его.
Ночью подул северный ветер. Кажется, лед начинает расступаться. Люди, несмотря на уменьшение пайка, похоже, довольны. В машинном отделении разводят пары, чтобы избежать задержки, если появится возможность отплыть. Настроение у капитана отменное, хоть во взгляде по-прежнему заметно безумство, о котором я уже писал. Эта вспышка радости озадачивает меня больше, чем его прежняя мрачность. Я не могу понять ее причин. Он никому не позволяет заходить в свою каюту, сам застилает постель и ведет свое хозяйство. Кажется, об этой его странности я уже упоминал в начале дневника. К моему удивлению, сегодня он вручил мне ключ, попросил спуститься к нему и засечь время по его хронометру, пока сам измерял угол возвышения солнца в полдень. Это небольшая комната, почти без мебели. Умывальник, книги (немного), но никаких излишеств, кроме нескольких картин на стенах. Большая часть их – дешевые олеографии {451} , но мое внимание привлек небольшой акварельный набросок головы молодой женщины. Несомненно, это был портрет, и изображенная на нем девушка отличалась от того типа, который обычно
451
…олеографии… – См. т. 9 наст. изд., комментарий на с. 442.
Вечер. 11 часов 20 минут
Долго и интересно разговаривали с капитаном. Он только что отправился к себе. Когда капитан в настроении, он может быть прекрасным собеседником, потому что очень начитан и умеет убедительно высказывать свои мысли, не впадая в дидактизм. Я терпеть не могу, когда ставят под сомнение мои интеллектуальные способности. Мы говорили о природе души, он очень уверенно рассказывал о взглядах Аристотеля {452} и Платона {453} . Похоже, капитан склоняется к идее метемпсихоза и доктринам Пифагора {454} . Обсуждая их, мы коснулись темы современного спиритуализма {455} . Я с сарказмом упомянул Слейда и его хитрые уловки, но, к моему удивлению, на это он очень серьезно возразил, что нужно уметь отличать вину от невиновности, ибо, если рассуждать таким образом, все христианство можно назвать ошибкой из-за того, что Иуда, который был представителем этой религии, оказался злодеем. Вскоре после этого он попрощался и ушел к себе.
452
…Аристотеля… – Аристотель (384—322 до н. э.) – древнегреческий философ, ученик Платона.
453
…Платона. – См. т. 4 наст. изд., комментарий на с. 392.
454
…к идее метемпсихоза и доктринам Пифагора. – Пифагор Самосский (VI в. до н. э.) – древнегреческий философ, математик, религиозный и политический деятель; разработал учение о переселении душ (гр. metems'ychosis – переселение душ)
455
…спиритуализма… – См. т. 4 наст. изд., комментарий на с. 398.
Ветер усиливается и теперь постоянно дует с севера. Ночи стали такими же темными, как в Англии. Надеюсь, завтра нам удастся вырваться из ледового плена.
Снова видели призрака. Слава Богу, у меня крепкие нервы. Иррациональное суеверие этих несчастных, их манера рассказывать всякие небылицы с совершенно искренним и убежденным видом могут вселить страх в любого, кто не достаточно хорошо их знает. Есть несколько версий происшедшего, но все они сводятся к тому, что всю ночь вокруг судна ходило нечто жуткое и Сэнди Макдоналд из Питерхеда {456} и «долговязый» Питер Вильямсон из Шетланда видели его, как и мистер Милн, который находился на мостике… Теперь, когда у них три свидетеля, их уже ничто не переубедит. После завтрака я поговорил с Милном, посоветовал ему быть выше подобных глупостей, ведь он как офицер должен показывать более достойный пример команде. Старпом лишь невесело покачал головой. «Может, оно и так, а может, и нет, доктор, – сказал он. – Я не говорил, что это привидение. Не верю я в морских призраков и другую нечисть, хотя много есть старых моряков, которые говорят, что видели своими собственными глазами и их, и кое-что похуже. Я и сам не робкого десятка, но, может, вас и самого пробрало бы, если б вы не рассуждали об этом здесь при свете дня, а побыли вчера ночью там, рядом со мной, и увидели эту жуткую фигуру, которая показывалась то там, то здесь, бродила и кричала в темноте, как ягненок, потерявший мамку. Вот тогда, я думаю, вы не стали бы называть все это забобонами». Я понял, что доказывать ему что-либо бесполезно, поэтому спорить не стал, а попросил в качестве одолжения в следующий раз, когда появится фантом, позвать меня. Он согласился, но несколько раз повторил, что всей душой надеется, что такого случая никогда не представится.
456
…из Питерхеда… – Питерхед – город на северо-востоке Шотландии, порт на Северном море.
Мои надежды оправдались. Белая пустыня у нас за кормой пошла узкими трещинами, в которых плещется вода. Сегодня измерили наши координаты, и оказалось, что мы находимся на 80° 52' с. ш., и это говорит о том, что лед с довольно большой скоростью дрейфует на юг. Если ветер не переменится, мы освободимся из ловушки так же скоро, как оказались в ней. Пока же нам ничего не остается делать, кроме как курить, ждать и надеяться на лучшее. Заметил, что быстро превращаюсь в фаталиста. Когда твоя судьба зависит от таких неопределенных факторов, как ветер и лед, ты просто не можешь по-другому. Может быть, именно ветер и песок арабских пустынь вселил в головы первых последователей Магомета веру в кисмет {457} .
457
…в
Последняя история с привидением очень нехорошо подействовала на капитана. Я побаивался, что это может взволновать его чувствительный разум, и попытался как-то скрыть от него этот нелепый случай, но, к несчастью, он случайно услышал, как кто-то из команды обмолвился об этом, и заставил его рассказать все. Нужно ли говорить, что затаившаяся было странность тут же снова проявилась с удвоенной силой. Даже не верится, что это тот самый человек, который вчера вечером так здраво и вдумчиво рассуждал о вопросах философии. Сейчас он мечется по квартердеку, как тигр в клетке, время от времени останавливаясь, устремляя ищущий взгляд в белую даль, и вскидывает руки призывным жестом. Он что-то постоянно бормочет себе под нос, один раз выкрикнул: «Уже скоро, любимая… Совсем скоро!» Несчастный! До чего горько видеть такого прекрасного моряка и настоящего джентльмена в этом жалком состоянии и понимать, что воображение и заблуждения могут наполнить страхом сердце, для которого настоящие опасности были солью жизни. В каком удивительном положении я нахожусь: с одной стороны обезумевший капитан, с другой – старший помощник, которого преследуют призраки. Доводилось ли кому-нибудь попадать в такое же? Порой мне кажется, что я единственный нормальный человек на этом судне… Возможно, кроме второго механика, который своей медлительностью и вечной задумчивостью напоминает мне жвачное животное, и все черти Красного моря ему нипочем, если только они не трогают его самого и его инструменты.
Лед все так же стремительно раскрывается, похоже, уже завтра утром мы сможем отплыть. Когда дома расскажу обо всем, что тут происходило, мне не поверят.
Полночь.
Пережил настоящий ужас, хотя сейчас уже немного успокоился – полный стакан бренди сделал свое дело. Но я все еще не до конца пришел в себя, по моему почерку это видно. Со мной произошло нечто очень странное, и я начинаю думать, как был неправ, называя всех, кто есть на борту, сумасшедшими, поскольку они видели то, что было вне моего понимания. Но нет! Что за глупости! Как мог я позволить такой ерунде так испугать себя? И все же после всех этих рассказов подобное начинает восприниматься по-другому. Теперь я не могу сомневаться в правдивости слов мистера Мэнсона и старпома, ибо сам стал свидетелем того, над чем раньше насмехался.
В конце концов, ведь ничего особенно страшного не произошло. Всего лишь звук, не более. Не думаю, что кто-нибудь из прочитавших эти строки (если их суждено кому-то прочитать), поймет, что пережил я, или какое воздействие случившееся произвело на меня. После ужина я вышел на палубу, чтобы покурить перед сном. Ночь была очень темная… Настолько темная, что, стоя под шлюпкой, я не мог различить офицера на мостике. Кажется, я уже писал, какая необыкновенная тишина царит над этими скованными льдом морями. В любых других уголках мира, даже в самых пустынных, в воздухе всегда чувствуется какая-то вибрация, какое-то легчайшее гудение, то ли от отдаленных поселений людей, то ли от шелеста листьев на деревьях, то ли от крыльев пролетающих птиц или даже от шелеста травы под ногами. Человек может даже не замечать этого шума, но, если его вдруг не станет, почувствует беспокойство. Лишь здесь, в арктических морях, полная бездонная тишина нависает над тобой во всей своей страшной реальности. Твоя барабанная перепонка напрягается, чтобы уловить хоть какой-то шум, и возбужденно реагирует на любой звук, который раздается на судне. Вот в таком состоянии я стоял, облокотившись о фальшборт, когда на льду, почти прямо подо мной, раздался вопль, громкий, истошный вопль. Мне показалось, что начался он с такой ноты, которую не взяла бы ни одна оперная примадонна, а потом начал становиться все тоньше и тоньше, пока не превратился в какой-то то ли стон, то ли вой. Так, наверное, мог бы звучать последний крик какой-нибудь заблудшей души. Этот жуткий вопль до сих пор у меня в ушах. Печаль, неизъяснимая печаль слышалась в нем и еще страстное желание. Но помимо этого я различил в нем и нотки какого-то дикого торжества. Раздался он совсем близко от меня, однако, как я ни всматривался в темноту внизу, ничего рассмотреть мне так и не удалось. Я немного подождал, но звук не повторялся, поэтому я пошел вниз, потрясенный больше, чем когда-либо в жизни. Направляясь в кают-компанию, я столкнулся с мистером Милном, который шел на вахту.
– Ну что, доктор, – сказал он, – может, и это забобоны? Вы слышали этот вой? Может, вы и его назовете суеверием? Теперь-то вы что об этом думаете?
Я был вынужден извиниться перед честным парнем и признать, что так же озадачен, как и он. Возможно, завра все это будет восприниматься по-другому, но пока я даже не решаюсь записать все те мысли, которые приходят мне в голову. Через несколько дней, когда надо мной не будет довлеть всеобщий страх, я стану презирать себя за это малодушие.
Беспокойная и тревожная ночь закончилась. Все еще думаю о том странном звуке. Капитан тоже не выглядит отдохнувшим: лицо у него осунулось, глаза покраснели. Я не рассказал ему о вчерашнем происшествии и не буду этого делать. Он и так достаточно взволнован: то встает, то садится, буквально не находит себе места.
Утром, как я и ожидал, на льду увидели большую трещину, поэтому снялись с якоря и прошли около двенадцати миль в западно-юго-западном направлении, но там путь преградила огромная льдина, не меньше любой из тех, которые мы оставили за кормой. Она полностью перекрывает коридор, поэтому нам ничего не остается, как только снова бросить якорь и ждать, пока она расколется, что, скорее всего, произойдет в течение ближайших двадцати четырех часов, если не изменится ветер. В воде заметили нескольких тюленей-хохлачей {458} , одного удалось подстрелить. Это огромное животное, его длина – больше одиннадцати футов. Это злобные, агрессивные создания, говорят, что силы у них больше, чем у медведя. К счастью, они достаточно медлительны и неуклюжи, и на льду охотиться на них достаточно безопасно.
458
…тюленей-хохлачей… – Тюлень-хохлач – один из крупнейших видов тюленей, длиной до трех метров и весом до трехсот пятидесяти килограммов; название получил по особому мешковидному образованию на верхней стороне морды самцов, которое, надуваясь, выглядит как большой, размером с голову этого животного, мешок.
Как считает капитан, это не последние наши неприятности, хотя, что ему внушает эти мысли, я не понимаю, ведь все остальные на борту уверены, что нам чудесным способом удалось спастись и скоро мы окажемся в открытом море.
– Я полагаю, доктор, вы думаете, что все опасности позади? – сказал он, когда мы остались одни после обеда.
– Надеюсь на это, – ответил я.
– Не стоит быть в этом так уж уверенным… Хотя, несомненно, вы правы. Да, скоро наши любимые смогут обнять нас. Но кто знает, кто знает…