Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)
Шрифт:
– Dionaea muscipula, – пробормотал Доусон, наш ученый par excellence [35] .
– Вот-вот, «Диана нас сцапала», она самая. Когда муха садится на нее, листочек ее захлопывается (муха остается внутри) и начинает там ее перемалывать, растирать на кусочки, как морской кальмар своим клювом. Через несколько часов, если листик тот открыть – муха эта будет там наполовину переваренная и разорванная. В Аризоне я видал такие штуки с листьями в восемь-десять футов длиной, с шипами или зубами в фут, а то и больше. Эти красавицы могут даже… Черт побери, это я забежал вперед!
35
Типичный (фр.).
Вообще, я о смерти Джо Хокинса собирался рассказать, и уж поверьте, сэры, такой странной истории вы еще не слышали. В Монтане Джо Хокинса каждая собака знала… Алабама Джо называли его там. Это был отчаянный бандюга, мерзавец, каких поискать. Хотя, если ниточки нужные к нему найти, вообще он неплохим парнем был. Ну а уж случись
Так вот, в то время, о котором я говорю, когда Джо Хокинс совсем уж распоясался, по поселку королем расхаживал и револьвером свои законы устанавливал, был там один англичанин по имени Скотт… Том Скотт, если я правильно помню. Парень этот был чистокровный британец (прошу прощения у присутствующей компании), только не сильно он к остальным британцам жался, да и они к нему тоже. Человек он был спокойный и простой. Даже слишком спокойный для такого места. «Мокрая курица» называли его, да только он таким не был. Он просто держался в стороне и ни с кем не связывался, пока его никто не трогал. Кое-кто болтал, что он чартистом {425} или что-то в этом роде у себя дома был, и за это его там не любили, почему ему и пришлось оттуда смотать удочки. Только сам он никогда про это не рассказывал и, уж точно, никогда не жаловался. По мне, так парень этот держался молодцом.
425
…чартистом… – Чартизм (от англ. charter – хартия) – политическое и социальное движение в Англии с конца 1830-х до конца 1840-х гг., получившее название от поданной в 1839 г. парламенту петиции законопроекта – «народной хартии». Чартисты требовали всеобщего избирательного права для мужчин старше двадцати одного года, отмены имущественного ценза для депутатов, равные избирательные округа, ограничения рабочего дня, повышения зарплаты и т. д.
Все парни в Монтане потешались над Скоттом этим из-за того, что он таким тихим был и простоватым. Ему своими обидами и поделиться-то было не с кем, потому что, как я уже говорил, британцы его за своего не принимали да еще и подшучивать над ним любили. Он же на все грубости не отвечал и всегда оставался вежливым. Думаю, ребята вообще считали, что в нем пороху нет, пока он не показал им, как они ошибались.
В баре Симпсона началась заваруха, из-за которой и случилась вся эта история, о которой я вам рассказать собираюсь. Алабама Джо и еще пара-тройка буянов тогда на британцев зуб имели, и они говорили об этом в открытую, хотя я и предупреждал их, что добром это не кончится. В ту ночь Джо надрался как свинья, и пошел гулять по поселку, револьвером своим размахивая, искал, значит, с кем бы отношения выяснить. Он завернул в бар, потому как знал, что англичан там найдет. Их и было с полдюжины, Том Скотт стоял у печки в сторонке от всех. Джо уселся за стол и положил перед собой револьвер и нож. «Это мои доводы, Джефф, – говорит он мне, – если кто-то из этих трусливых британцев решится со мной поспорить». Я пробовал его утихомирить, сэры, но он был из тех людей, кто, если что втемяшит себе в голову, его не переубедишь. И начал он про англичан и про всю Англию ихнюю такое говорить, что никто бы вынес. Даже краснокожий и тот завелся бы, если б такое про свою страну услышал! Понятное дело, ребята схватились за оружие, но тут мы услышали спокойный голос со стороны печки: «Лучше помолись, Джо Хокинс, потому что, Богом клянусь, сейчас ты умрешь». Джо развернулся и потянулся за револьвером, только пустить его в дело он все равно не успел бы: Том Скотт уже целился в него своим дерринджером {426} . Хоть он и усмехался, но лицо у него было белое как мел, а глаза горели, как у самого дьявола. «Не скажу, что родина моя меня обласкала, – говорит он, – но я отправлю на тот свет любого, кто при мне про нее плохое слово скажет». Я уже видел, как его палец начал сжиматься на спусковом крючке, но потом он рассмеялся и опустил пистолет. «Нет, – говорит, – я не могу пристрелить пьяного. Оставляю тебе твою грязную жизнь, Джо, и возьмись за ум. Сегодня ты, считай, одной ногой в могиле стоял. И лучше проваливай отсюда. Не надо так глядеть на меня, не боюсь я пистолета твоего. Все задиры на самом деле трусы». И он презрительно так повернулся и стал раскуривать трубку от печки. А Алабама выскользнул из бара под дружный хохот англичан. Когда он проходил мимо меня, в глазах у него было видно одно желание: убить… Он задумал убийство, сэры, это было ясно как божий день.
426
…дерринджером. – Дерринджер – маленький карманный пистолет, производившийся фирмой Генри Дерринджера с 1800 г.
Я остался в баре и видел, как все жали руку Тому Скотту. Странно как-то было видеть его улыбающимся и веселым, потому что все знали кровожадный нрав Джо. У англичанина не было шансов дожить до утра. Понимаете, жил он уединенно, вдали от всех, и, чтобы дойти до дома, ему нужно было пройти через Ущелье Мухоловок. Ущелье это было глухим болотистым местом. Туда и днем-то редко кто ходил, понимаете, жутковато видеть вокруг себя огромные восьми-и десятифутовые листья с шипами, которые захлопываются, как только их коснуться. А ночью так вообще не бывало ни души. Да и болото там в некоторых местах глубокое. Если туда тело бросить, до утра его уже и видно не будет. Я так и представлял себе, как в
Симпсон закрывает свой бар в полночь, и мы стали расходиться. Том Скотт, которому до дома было три мили пути, быстро зашагал прочь. Когда он проходил мимо меня, я шепнул ему: «Держите свой дерринджер наготове, сэр, он может вам понадобиться». Он посмотрел на меня со своей спокойной улыбкой, но ничего не сказал и скоро скрылся в темноте. Я не думал, что когда-нибудь еще увижу его. Только он ушел, подходит ко мне Симпсон и говорит: «Будет сегодня шум в Ущелье Мухоловок, Джефф. Ребята говорят, Хокинс полчаса назад туда направился, собирается дождаться Скотта, чтобы пристрелить его прямо там. Сдается мне, завтра коронера {427} придется вызывать».
427
…коронера… – См. т. 1 наст. изд., комментарий на с. 379.
Что же произошло в ту ночь в Ущелье? Этот вопрос на следующее утро волновал в поселке всех. В лавку Фергюсона после обеда зашел один метис {428} , который рассказал, что около часу ночи проходил недалеко от Ущелья, да только выбить из него что-то внятное было нелегко – до того он был напуган. Потом все-таки он признался, что слышал там жуткие крики. Выстрелов не было, сказал он, но кричали долго, и вопли эти были какие-то приглушенные, словно у того, кто кричал, на голову пончо было натянуто и испытывал он адскую боль. Эбнер Брэндон, я и еще пара ребят были тогда в лавке. Послушав этого метиса, мы сели на лошадей и поскакали к дому Скотта через Ущелье Мухоловок. Ничего такого мы там не заметили, ни крови, ни следов драки, ничего, и когда добрались до его дома, выходит он нам навстречу, свежий, как солнышко утреннее, и говорит: «Привет, Джефф. Не понадобился мне пистолет. Заходите, ребята, пропустим по коктейлю».
428
…метис… – См. т. 2 наст. изд., комментарий на с. 399.
«Ты, когда вчера домой шел, ничего не видел, не слышал?» – спрашиваю. «Нет, – говорит. – Все спокойно было. В Ущелье Мухоловок вроде бы сова ухала, но больше ничего. Выпрыгивайте из седел, выпьем по стаканчику». Эбнер ему: «Спасибо». В общем, зашли мы к нему, и обратно Том с нами поскакал.
Въехали мы в поселок, а там на Главной улице такое творится! Американцы все как с ума посходили. Алабама Джо пропал, будто в воду канул! Испарился! После того как он в Ущелье отправился, его не видела ни одна живая душа. Мы подъехали к заведению Симпсона, а там уже целая толпа собралась, и все на Тома Скотта смотрят, и совсем не добрыми глазами. Мы спешились, раздались щелчки затворов, вижу, и англичанин руку за пазуху сунул. Вокруг – ни одного английского лица. «Отойди-ка в сторонку, Джефф Адамс, – говорит тут Зебб Хамфри, один из самых страшных людей в округе. – Ты в этой игре не участвуешь. Скажите, ребята, мы что, позволим всяким грязным англичанам убивать нас, свободных американцев?» В следующий миг щелкнуло, бухнуло, и Зебб полетел на землю с пулей Скотта в башке. Никогда еще не видел я, чтобы кто-то так быстро стрелял. Ну тут уж на него навалились, прижали к земле. Бороться было бесполезно, поэтому он лежал смирно. Поначалу никто не знал, что с ним делать, тогда заговорил один из дружков Алабамы: «Джо убит, – сказал он. – Это ясно как божий день. И вот лежит человек, который убил его. Некоторые из вас знают, что за дело было у Джо вчера ночью в Ущелье Мухоловок, откуда он так и не вернулся. Этот англичанин пошел туда после Джо, там они встретились и начали выяснять отношения. В Больших Мухоловках слышали крики. Точно, этот Скотт какими-то своими штучками обхитрил бедного Джо и наверняка бросил его в болото, поэтому-то его тела так и не нашли. А мы что же? Так и будем стоять и смотреть, как англичане наших друзей убивают? Не бывать такому! Пусть судья Линч {429} его судит, верно я говорю, ребята?»
429
…судья Линч… – См. т. 7 наст. изд., комментарий на с. 475.
«Линчевать его! Линчевать!» – заорало тут глоток сто, потому что к тому времени вокруг уже весь сброд, какой был в поселке, собрался.
«Ребята, тащите веревку, вздернем его! Прямо тут, над дверью Симпсона!»
«Давайте лучше, – крикнул кто-то, – в Ущелье его сведем и там на большой мухоловке повесим. Пусть бедный Джо, раз уж он там похоронен, увидит, как мы за него отомстили».
Тут уж все загорланили, посадили Скотта на его мустанга, привязали к седлу и повезли к Ущелью с револьверами наготове: они знали, что в поселке есть десятка два англичан, которые судью Линча не признают и могут попытаться его отбить.
Я подался с ними, хотя сердце мое обливалось кровью из-за этого Скотта, который сам будто и не волновался даже. Ему вроде как наплевать было на то, что с ним сделают. Повесить человека на мухоловке – звучит странно, правда, сэры? Но наши мухоловки похожи на настоящие деревья, листья у них с лодку, да еще и шипы внутри.
Так вот, спустились мы в ущелье, к тому месту, где самая большая из них растет, и увидели ее. Некоторые листья были открыты, некоторые закрыты. Но еще мы увидели кое-что похуже. Вокруг дерева стояло с три десятка молодцов, все британцы, и все вооружены до зубов. Видно было, что они нас дожидаются, и вид у них был самый серьезный, шутить они явно не собирались. Жареным там запахло так, что хоть нос закрывай. Когда мы подъехали, рыжебородый здоровяк шотландец – Кэмерон его звали – вышел вперед со взведенным револьвером в руке.