Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)

Дойл Артур Конан

«Когда Баллантрэ обернулся ко мне, лицо у него было все в морщинах, кожа обтягивала челюсти, как у человека, близкого к голодной смерти. Он не говорил ни слова, но все в нем выражало один вопрос».

«Если вы сомневаетесь, посмотрите на него, посмотрите, как он корчится и давится смехом, как изобличенный вор».

«Он смерил меня воинственным взглядом, и резкое слово готово было сорваться с его уст».

Могут ли предложения быть ярче?

Об удивительном и неповторимом стиле Стивенсона-прозаика можно еще долго говорить, упомянув между делом, что он первым ввел в литературу образ, который можно назвать «злодей-урод». Правда, мистер Уилки Коллинз {421} описал одного господина, который был лишен всех конечностей, да вдобавок еще и носил имя Мизерримус Декстер, но Стивенсон использовал этот образ так часто и с таким успехом, что мы вправе отдать пальму первенства

ему. Если не говорить о мистере Хайде, который является воплощением уродства, есть ужасный слепой Пью, Черный Пес без двух пальцев на руке, одноногий Джон Сильвер и зловещий законоучитель, который слеп на оба глаза, но стреляет на звук и крушит все вокруг своим посохом. В романе «Черная стрела» тоже есть жуткое существо, которое ходит, нащупывая дорогу палкой. Несмотря на то что он прибегал к этому приему довольно часто, делал он это так мастерски, что нужный эффект достигался всегда.

421

…Уилки Коллинз… – См. т. 10 наст. изд., комментарий на с. 429.

Можно ли назвать Стивенсона классиком? Это громкое слово. Классиком зовут писателя, произведения которого навечно входят в национальную литературу, и, как правило, классиками становятся те, которые уже лежат в могилах. Кто при жизни мог бы назвать классиком По или Борроу? Католики своих святых канонизируют только через сто лет после их смерти. То же происходит и с нашими литераторами. Ответ на этот вопрос дадут наши внуки, но я не думаю, что пылкие юноши когда-нибудь перестанут читать приключенческие романы Стивенсона, и не думаю, что забудется его короткий рассказ «Дом на дюнах» или поразительная притча «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». Прекрасно помню, как жадно и с каким интересом читал я в конце семидесятых – начале восьмидесятых его ранние рассказы в «Корнхилле». Тогда по старой и несправедливой традиции имя автора было не принято указывать, но любой человек, чувствующий прозу, понимал, что они вышли из-под одного пера. Лишь спустя годы я узнал, кто был их автором.

У меня есть и сборник стихотворений Стивенсона, он стоит там, в небольшом шкафчике. Как жаль, что как поэт он написал слишком мало! Большинство – это не более чем шутки прихотливого ума. Но одно из них, несомненно, имеет право называться классикой, поскольку, я считаю, это – лучшая повествовательная баллада девятнадцатого века. Если, конечно же, я не ошибаюсь, и «Поэма о старом моряке» вышла в самом конце восемнадцатого века. Этому tour de force мрачной фантазии Колриджа я бы отдал первое место, но мне неизвестно, что в поэзии девятнадцатого века может сравниться по романтическому обаянию, красоте слога и скрытой силе с поэмой «Тикондерога». Есть еще его бессмертное «Завещание». Двух этих произведений достаточно, чтобы отвести ему отдельное место среди наших лучших поэтов, так же как достаточно знать, каким был характер этого человека, чтобы он навсегда остался в наших сердцах. Нет, я не встречался с ним, но среди вещей, которыми я дорожу больше всего, есть несколько писем от него, присланных мне из Самоа. Словно с далекой сторожевой башни он пристально наблюдал за тем, что происходит в литературной среде, и всегда был первым, кто протягивал руку молодому, пробивающему себе дорогу писателю, поскольку обладал великой проницательностью и был наделен великим чувством сострадания, которые позволяли ему по достоинству оценить работу другого человека и облагородить ее своим наставлением.

Что ж, мой терпеливейший друг, вот и пришел час расставания. Надеюсь, мои короткие поучения не слишком утомили вас. Если благодаря мне вы узнали что-то новое, используйте эти знания и передайте их другим. Если же нет – ничего страшного, просто я зря потратил слова, а вы – время. В моих рассказах могут быть ошибки, но разве не имеет права рассказчик немного ошибиться в цитате? Мои суждения и выводы могут очень отличаться от ваших, а то, что люблю я, может вызывать отвращение у вас, но я точно знаю, что мысли и разговоры о книгах несут пользу, к чему бы они ни привели. Но дверь только начала открываться, и вы еще находитесь в волшебной стране. Увы! Дверь можно закрыть, но ее нельзя запечатать. Звон колокольчика или телефон вырвут вас обратно в беспокойный мир вечной работы, людей и ежедневных хлопот. Но что делать, такова жизнь. Здесь лишь ее отражение. И все же теперь, когда дверь открыта настежь, не выйдем ли мы вместе, не взглянем ли смело в лицо судьбе с сердцами, ставшими храбрее благодаря отдыху, спокойствию и дружбе, которые мы нашли за Волшебной Дверью?

Мистические рассказы

Рассказ американца

– Да, странная история, – говорил он, когда я открыл дверь в комнату, где собирался наш небольшой полулитературный кружок. –

Только я могу вам и куда более странные истории рассказать, куда более странные. Из книг-то ведь всего не узнаешь, сэры, это точно. Понимаете вы, такие люди, какие по-английски все только по-правильному говорят да образование высокое имеют, в тех местах, куда меня заносило, не бывают просто. А вот люди погрубже, которые говорить, может, правильно не умеют, а писать так и того меньше, вот те такого видели, что, если бы рассказать вам, у вас, европейцев, волосы бы зашевелились от удивления. Это уж вы мне поверьте, уважаемые сэры!

Звали его Джефферсон Адамс, кажется. Я точно знаю, что его инициалы Д. А. (они до сих пор еще видны на верхней правой панели двери нашей курительной комнаты, где он их вырезал ножом). Еще он оставил наследие в виде узоров из коричневых пятен на турецком ковре, куда сплевывал табак, но, помимо этих напоминаний о себе, американский рассказчик исчез из нашей памяти. Он озарил привычное веселье наших встреч, как сверкающий метеор, и улетел дальше во внешнюю тьму. Однако в тот вечер гость из Невады {422} был в ударе. Мне оставалось лишь спокойно раскурить трубку, сесть в ближайшее кресло и приготовиться слушать, не перебивая.

422

…из Невады… – Невада – штат на западе США.

– Не подумайте только, – продолжил он, – я ничего такого против вас, ученых голов, не имею. Я люблю и всячески уважаю парней, которые знают наперечет всех зверей и все растения, от черники до гризли, по их названиям иностранным, которые, пока выговоришь, челюсть свернуть можно, да только, если вам в самом деле интересная история нужна, что-то такое посмачнее, вам с китобоями говорить надо или с пионерами Дальнего Запада, следопытами или парнями из «Компании Гудзонова залива» {423} , с теми, кто и имени своего написать не умеет.

423

…из «Компании Гудзонова залива»… – Гудзонов залив – залив в Северном Ледовитом океане, у берегов Канады. «Компания Гудзонова залива» – самая старая торговая корпорация в Северной Америке и одна из самых старых в мире; в течение нескольких столетий контролировала рынок шерсти в английской части Северной Америки; фактически являлась правительством во многих регионах континента до крупномасштабного его заселения; в конце XIX в. стала крупнейшим частным землевладельцем в Канаде; с упадком торговли шерстью перешла к торговле товарами, необходимыми поселенцам на западе Канады; сегодня известна в Канаде своей сетью универмагов.

Тут наступила долгая тишина, потому что мистер Джефферсон Адамс достал откуда-то предлинную сигару и начал ее раскуривать. Мы все молчали, потому что уже знали: если хоть чем-то перебить рассказ нашего янки, он тут же снова спрячется в свою раковину. Поглядев по сторонам и увидев обращенные на него ждущие взгляды, он удовлетворенно хмыкнул и, окружив себя облаком дыма, продолжил:

– А вот кто из вас, джентльмены, бывал в Аризоне? {424} Даю голову, никто. И вообще, сколько людей из всех английских и американских грамотеев в Аризоне бывало? Всего-то несколько душ, надо полагать. А я был там, сэры, и прожил там много лет. И теперь, когда вспоминаю, что я там повидал, то сам с трудом верю, что все так и было.

424

…в Аризоне? – Аризона – штат на юго-западе США.

Эх, что это за место! Я был одним из пиратов Уокера, как нас называли, но, после того как шефа нашего застрелили и всю нашу честную компанию разогнали, кое-кто из нас в бега пустился и осел там. Мы образовали регулярную англо-американскую колонию, с женами, с детьми и всем остальным, назвали ее Монтана. Думаю, там и поныне живет кое-кто из стариков, которые еще не забыли о том, что я вам сейчас рассказать хочу. И уж вы поверьте, сэры, они и в последнюю минуту свою будут про это вспоминать.

Но я говорил об Аризоне. Так вот, думаю, если я ни о чем другом вовсе не буду рассказывать, и то смогу удивить вас немало. Это ж надо, такая красота и отдана всяким там краснокожим да полукровкам! Разбазаривание святых даров Божьих, вот как я это называю! Трава там такая, что если на лошади в нее заехать, и то выше головы будет, леса такие густые, что с десяток лиг пройдешь, и неба над головой не увидишь, а орхидеи – что зонтики! Может, кто из вас когда видел такое растение, его в некоторых частях Штатов «мухоловкой» называют?