Слабак, или Месяц после смерти
Шрифт:
– …Ну и что тебе понадобилось от моих романтических шрамов?
– Ничего особенного, просто глажу. Неприятно?
– Пользуясь твоими словами - я чувствую, что они есть. Последние, я имею в виду.
– А старые?
– На ноге, когда дотрагиваешься, не очень приятно. А на груди уже совсем не ощущаются.
– Трижды угодить под Сектусемпру… нарочно не придумаешь.
– Это мои памятные знаки.
– Да?
– Первая - твоя, вторая - Беллы, и третья - от Лорда… ну не совсем от него, конечно, но у меня ощущение, как будто Яксли мне её передал взамен поблекшей Метки… Три человека, оставившие на мне свои знаки. Не
– Я не силён в символах. Я только знаю, что три раза рисковал тебя потерять.
– Ну, Британия рисковала потерять тебя ещё чаще. Оказалось, ты не желаешь теряться.
– Драко?
– М-м?
– Ты обещал рассказать. Про мою смерть.
– Похоже, ты не отстанешь, да?
– Мне нужно услышать.
– Ты в курсе, что ты единственный человек, который заставляет меня выворачиваться наизнанку?
– Единственный?
– Ну, ещё отец, но там я выворачиваюсь по собственной воле.
– Драко… если всё так плохо, то не надо.
– Есть люди, ради которых стоит выворачиваться.
– А я?
– Если бы ты, по моему мнению, не стоил, я бы не стал.
– То есть ты расскажешь?
– Даже не знаю, как о таком рассказывать-то… Сначала - в Малфой-мэноре и в Выручай-комнате - у меня просто было ощущение, что дать тебе погибнуть будет неправильно. Но, собственно, и Дамблдор, и Чарити Бербидж… Мне казалось - я всего лишь не хочу, чтобы кто-то умирал. А когда в Хогвартсе я услышал, что Лорд тебя убил, а потом принесли твоё тело…
– Самый неприятный момент в моей биографии.
– Ты должен был быть. Ты был столпом этого мира. Ты был главным героем, который не умирает, что бы ни происходило в сказке. На тебя завязывались все нити, и как бы ни скручивалась жизнь, ты обязан был выкручиваться обратно - другого просто не было дано. В глубине души я свято верил: с тобой всё обойдётся. И вдруг… Трудно объяснить, Гарри… я почувствовал, будто мой мир рухнул. Словно я развалился на куски, и меня не стало… Это было страшно. Про то, что это ещё и странно, я не рассуждал - когда ты не существуешь как личность, о таком не думаешь… Но меня заставляли двигаться, совершать какие-то телодвижения, потащили к Лорду - доказывать свою лояльность, и я опять трясся перед ним, пока он издевался надо мной и родителями… В общем, меня побуждали действовать, и голове не оставалось ничего другого, как начать работать. Потому что если бы я не докопался, по какой причине так среагировал, то собрать себя обратно в нечто целое шансов не было…. И в конце концов я понял…
– Не молчи, ну? Что ты понял?
– Что ты - часть меня. Что я врос в тебя, сам не заметив как… Я уже говорил, Гарри: изначально у меня не было причин напрягаться. Я с рождения занимал определённое место под солнцем. Всё, чего люди добиваются годами и с огромными усилиями, было мне дано самим фактом рождения. Я принимал такое положение вещей как должное и пользовался им. А потом появился ты и нагло сбил мне всю установку: ты отказался дружить, ты стал самым юным ловцом, ты находил приключения на свою задницу и с достоинством выкарабкивался из них, не имея за спиной почти ничего.
– Иногда неплохо и развенчать стереотипы.
– Ты жил какой-то особой интересной жизнью, и в этой жизни мне не было места, несмотря на желание в ней поучаствовать. Ты всегда был лучше, мудрее, благороднее, тобой то восхищались, то проклинали. Ты всегда был моим вечным вызовом. Тем, что раздражало, побуждало,
– Тебе всегда давалось зельеварение…
– Зелья? Может быть. Но увлёкся бы я ими, если бы это не был шанс пригномить тебя? Вряд ли… И так во всём, понимаешь? Куда ни глянь - везде был ты. Только из-за тебя я стремился и добивался чего-то собственными усилиями. Если бы ты, а не Грейнджер, был лучшим учеником школы - не сомневаюсь, что я проявлял бы гораздо больше усердия в постижении наук. Гермиона меня всё же не настолько стимулировала, чтобы пытаться её переплюнуть. Тут я мог быть вторым, третьим, пятым, и меня оно не сильно трогало - так, лишь слегка пощипывало.
– Гермиона бы огорчилась, если бы ты её обогнал.
– Ей ничего не грозило, пока от неё отставал ты. Главное - оказаться впереди тебя, а то, что это место позади грязно… магглорожденной девчонки - дело десятое. Всю школьную жизнь я видел только тебя - вживую или мысленно. То мстил тебе, то издевался, то превосходил, то злился, пытаясь догнать… Да всё тот же пример: лошадей не люблю и боюсь, а к гиппогрифу полез, да ещё и выпендрился. Потому что Поттер это сделал, а как же я?.. И тогда, с хорьком, когда я пришёл на занятия на следующий день… Ну да, конечно, Грюму я не мог уступить, но определяющим опять-таки стало то, что ты всё видел. А раз так - я не мог позволить себе слабости, я должен был взглянуть тебе в глаза, чтобы ты больше не смел надо мной смеяться… Да меня тысячу раз подстёгивали подобные мысли: вот бы Поттер радовался, если бы увидел, как я трушу. И я кидался доказывать, что не трус…
– Драко… и я тысячи раз точно так же оглядывался на тебя. Ты тоже… держал меня в тонусе.
– Но ты не строил на этом свою жизнь. У тебя были другие вещи, за которые ты держался. А я вдруг понял, что у меня-то больше ничего нет, что я всё завязал на наше соперничество. И когда соперничать стало не с кем… Я словно провалился в глубокую тёмную яму. Потому что - зачем? Как теперь жить? На что опираться, если тебя больше нет?..
– Драко, перестань. Я здесь.
– Я знаю, Гарри. Ты просил рассказать - я рассказываю.
– У тебя такое лицо…
– Трудно возвращаться в то время. Эмоции зашкаливают… В общем, если бы по возвращении из школы меня не дёргали, я бы свернулся в клубочек и не двигался. По крайней мере, до тех пор, пока не нашёл новый фундамент для отстройки себя заново. Это были ужасные две недели, Гарри. Я пытался научиться жить без тебя. Хреново получалось… А потом отец предложил меня умертвить. Понятия не имею - увидел ли он, что со мной творится что-то совершенно ненормальное, или в любом случае пожалел бы сына-слабака… но я подумал: какая отличная открывается возможность забиться в нору - или зализать раны, или сдохнуть, тут уж как повезёт.