Слабое место жесткого диска
Шрифт:
У Огородникова дернулась щека.
– Правы, – сказал он.
– Потому что это сделал ваш сын! – продолжал я, не давая ему опомниться. – Он и Курилов посчитали, что настала пора сместить своих родителей и заняться делами самостоятельно, без опеки стариков. Но Курилов просто убрал своего отца, а ваш сын на такое пойти не мог. Он считал, что достаточно будет подорвать ваш авторитет, а ему потом выступить в роли нашедшего и возвратившего деньги и товары!.. Но он успел взять только деньги из сейфа, а с остальным просчитался, как просчитался и Курилов, и как теперь просчитываетесь вы – он не мог учесть, что материалы, которые Валентина
– Одновременно с этим этот человек уговорил помочь в краже этих женщин, называя очень заниженную сумму, и они согласились помочь. В общем-то они только выполняли свою работу и при убийстве не присутствовали и о нем не подозревали, как не мог подозревать и Курилов, который с чистой совестью вернулся в кабинет, чтобы продолжить переговоры с вашим сыном, переговоры, которые должны были рано или поздно привести к вашей смерти!
– Что, по-твоему, было дальше?! – рявкнул Огородников, ладони его сжимались и разжимались, выдавая недоверие, волнение и гнев.
– Дальше эти двое оставили проституток без денег и бросили их. Более того, они наняли двоих, чтобы те убили их – лишние свидетели не нужны никому. Случилось так, что нанятые были убиты сами, и тогда двое сообщников сообразили, что, начав вас шантажировать с помощью украденных у Валентины Павловны кассет, они получат еще больше и заодно смогут избавиться от самой Валентины и четверых женщин, выдав их вам. Они договорились с Катериной о том, что привезут и отдадут ей Валентину Павловну, которую она считает виновной в смерти своей семьи. Они планировали эту операцию спокойно и тщательно, и наверняка у них на все найдется своя версия и свой рассказ.
– Кто они? – тяжело спросил Гановер.
– Сейчас, – кивнул я. – Сейчас я скажу. Только сначала я должен обеспечить одному из этих людей смертный приговор.
Слегка развернувшись к Катерине, лицо которой в продолжение моего рассказа все более бледнело, я выразительно и быстро заговорил только для нее.
– Помнишь, ты все искала тех, кто вырезал твою семью еще пять лет назад, когда массажно-оздоровительный салон «Элита» подыскивал себе место для второго филиала? – Я видел, как стремительно бледнели практически все присутствующие, каждый думая о своем и по-своему воспринимая произносимые мною слова. – Так вот, я могу указать тебе на того, кто сделал это – я развернулся к Огородникову. – А вам на того, кто убил вашего сына, а день спустя – четверых посланный вами людей! – и ткнул пальцем в стоящего в углу «жонглера».
То, что случилось вслед за этим в ближайшие несколько секунд, навсегда вошло в мои ночные кошмары: Огородников вскочил, собираясь, очевидно, что-то приказать; не ожидая никакого приказа, Матвей и еще один из парней дернулись вперед, но долго выжидавший нужный момент циркач был быстрее; руки его взметнулись вверх, я инстинктивно отшатнулся только тогда, когда оба – и парень с автоматом, и сам Гановер – начали оседать на пол, хрипя и разбрызгивая кровь
Катя вскрикнула от резкой боли, что-то бешено выкрикнула, я попытался перевернуться, вытаскивая чертов пистолет, и понять, что вокруг происходит. Перед моими глазами свалился автоматчик с кинжалом в груди, а вслед за ним – попадали девки, до того жавшиеся в углу, – и, кажется, попадали не по собственной воле; в любом случае, в тесной комнате уже было слишком много крови и трупов, включая погибшего первым от автоматной очереди Михаила, которому пуля обезобразила лицо.
Таким образом, уже все были не у дел, – кроме Убийцы и Мстителя.
Я всегда подозревал, что Ира и Катя серьезно занимаются восточными единоборствами, но никогда не думал, что даже в умелой спортивной женщине может быть заключена такая ненависть. Она поверила мне – и убивала «жонглера» прямо на моих глазах.
В плече ее торчал окровавленный кинжал, правая рука плетью свисала вдоль туловища, но я увидел, как она бросила себя вперед и всем весом обрушилась на оставшегося безоружным Пегого, врезавшись в его тело левым кулаком, коленом, затем ударив лбом в переносицу, двигаясь еще и еще – в убийственном темпе и не переставая наносить удары.
– Стой! – крикнул я. – Стой! – и бросился к ней.
Кровь, разлитая на полу и продолжающая прибывать, покидая тела четверых убитых и, кажется, нескольких раненых, помешала моему героическому прыжку – я поскользнулся и свалился прямо перед ними, ударив головой в сложную конструкцию из четырех ног; они подломились, и оба упали на пол. Передо мной застыло окровавленное разбитое лицо Пегого. Кажется, он попытался ухватить и выдернуть кинжал из плеча Катерины, она зашипела, со всего размаху ударила ему в лицо локтем, он страшно закричал, и Катерина полезла на него, не прекращая наносить удары.
– Стой! – заорал я, пытаясь подняться и безнадежно скользя в крови. – Хватит! Сейчас здесь будут менты! Прекрати! Если ты его убьешь, это не будет расценено, как самозащита! Тебя посадят, дура! – Я умудрился-таки схватить ее за плечи, едва увернулся от стремительного удара локтем в глаза, потянул ее за собой, вновь не сохранил равновесия, и мы оба свалились на пол.
В наступившей на мгновение сравнительной тишине стали слышны пронзительные сирены. Кажется, на стрельбу у оперативников нашелся живой и оригинальный свой отклик.
– Где кассеты?! – раздалось из противоположного угла: Огородников уже развязал Валентину и теперь пытался поднять ее, одновременно занимаясь спасением собственной шкуры.
– Не знаю, – выдохнула она, избегая почему-то смотреть на меня.
– В комнате, – ответила вдруг Катерина, вытирающая более-менее чистым краем блузки лицо. Голос у нее был еще тот.
Я опередил всех и прошел в комнату, вынимая пистолет. Там действительно стоял чужеродный моей даче предмет – дорогой кожаный дипломат.