Сладкий грех. Разрушение

Мур Лина

Так ему. Обожаю, когда Слэйн теряется, будучи чёртовым злодеем.

— Думаю, что меня сильно взбудоражили бы твои стоны, пока твой член скользил бы у меня во рту. Ты бы не мог даже прикоснуться ко мне, ведь тебе нужно было бы следить за дорогой, иначе смерть нам обоим. Поэтому я бы имела власть над тобой. Мне нравится укладывать тебя на лопатки. Но ведь это лишь «если бы», поэтому не стоит развивать эту тему, правда? — спрашивая, кладу ладонь ему на бедро и продолжаю улыбаться. Быстро сжимаю его, чувствуя, как мышцы Слэйна напрягаются,

и целую его в щёку.

— Ты так чертовски хорошо пахнешь. Думаю, я захмелела от твоего аромата, злодей, — подмигивая ему, выхожу первой из машины. Краем глаза наблюдаю за тем, как Слэйн делает глубокий вдох и заглушает мотор машины. Он понял мою мысль. Не будет говорить ерунду, вместо того, чтобы рассказать правду и не бояться выглядеть взволнованным.

Слэйн подходит ко мне и предлагает свою руку, я кладу на сгиб его локтя свою, и мы идём к замку. Сегодня здесь множество машин, и к нам бежит парень в тёмно-красной ливрее. Слэйн бросает ему ключи от машины.

Мы оба сохраняем молчание, но напряжение между нами потрескивает в воздухе. Нет, это не злость. Это адреналин от игры друг с другом. Он первым начал.

Едва мы поднимаемся, как двери перед нами распахиваются, и нас снова встречает сухой жираф, то есть дворецкий. Он оглядывает меня ледяным взглядом и, клянусь, что кривит нос. Урод.

— Сэр Нолан и спутница. Снова, — высокомерно произносит он. — Прошу за мной. Гости все уже приехали и ожидают в летнем бальном зале.

Бросаю взгляд на Слэйна, и мы оба закатываем глаза.

— А можно его уволить? — спрашиваю, даже не понижая голоса. Пусть слышит.

— Хм, он меня уже допёк, так что мы обсудим это позже.

— Потрясающе. А можно ему в зад вилку воткнуть?

— Может быть, щипцы для барбекю? Вилка сразу же вызовет кровотечение, щипцами можно немного продлить удовольствие от его боли.

— Мне нравится. Однозначно щипцы. Ты умеешь выбирать наказание, Слэйн, — смеюсь я.

— Я умею выбирать женщин, — он подмигивает мне, и мы вместе смеёмся. Дворецкий красноречиво фыркает из-за нашего диалога, но молчит. Он бесит меня и жутко раздражает.

Перед нами снова открываются двери, и я с кислым выражением лица оглядываю огромный зал, выполненный в золотистых и белых тонах. Звучит классическая музыка. Я замечаю целый оркестр слева от нас, а в зале полно людей.

— Кажется, ты говорил, что это семейный вечер, — шепчу я.

— Никогда не угадаешь, чью задницу притащит сюда отец, — так же отвечает мне Слэйн.

— И они все… не в чёрном. Только мы, — замечаю я.

— Это прекрасно. Мой чёрный лебедь идеально подходит мне.

— Чёрный лебедь? — спрашивая, вопросительно выгибаю бровь.

— Именно так. Лебедь. Они очень верные. Знаешь, легенду о лебедях?

— О том, что когда умирает один из партнёров, то второй не может больше жить?

— Точно. Нам это подходит.

— Довольно самоуверенно, — хмыкаю я.

— То есть ты будешь жить дальше и влюбишься снова

в другого мужчину, если я умру? — Слэйн останавливается.

— Ты что, серьёзно? — Я в недоумении смотрю на него.

Он кивает.

— Хм… я… не знаю. А ты собрался умирать?

— Никогда не знаешь, что будет завтра. Так что? Быстро ты обо мне забудешь, Энрика? Почувствуешь ли ты освобождение, если меня не станет? Если я перестану дышать? Если я не буду жить? Тебе станет легче? Ты сможешь жить?

Я не верю в то, что он это спрашивает, да ещё так жестоко.

— Слэйн, прошу не нужно, — шепчу с болью. — Я не хочу думать о таком. Не представляю, что будет, если подобное случится, но точно свободной я не буду. И я хочу, чтобы ты жил и дышал. Мне никогда не будет легче, если я узнаю, что тебя больше нет. Одно дело просто уйти, расстаться, зная, что человек строит свою жизнь и счастье. Другое — больше никогда не иметь возможности строить иллюзий, что ты можешь обнять его и сказать, как он для тебя важен. Это страшно строить иллюзии и мечтать, чтобы мёртвые стали живыми. Поэтому, пожалуйста, не нужно.

С мольбой смотрю ему в глаза, крепче сжимая его руку. Слэйн поставил меня в тупик и причинил боль. Он не знает, как мне страшно думать о таком. Я потеряла всех. Я часто имела дело со смертью и не боюсь её для себя. Но боюсь увидеть, что она пришла не за мной, а за тем, кого я люблю.

— Если я потеряю тебя, то не смогу больше жить, Энрика. Ты моя жизнь. Ты для меня больше, чем кислород. Ты моя сила, а без неё я ничто. — Он мягко улыбается мне и целует меня в лоб.

— Слэйн, — шепчу, прикрывая на несколько секунд глаза. Я бы могла надеяться, что это признание в любви, но он говорил, что не знает ничего об этом. Вероятно, я бы хотела надеяться на его чувства, мечтать о них, но не сейчас.

— Матерь Божья, Энрика?

Издаю стон от неприятного и слишком звонкого голоса Дейдры. Затем поворачиваюсь к ней и натягиваю улыбку.

— Нет, всего лишь я. Рада встретиться с вами снова, — наигранно отвечаю. Ни черта я не рада видеть её. Она меня раздражает.

— Надо же, а я думала, что ошиблась, ведь Слэйн никогда никого не приводит на приёмы. Но потом… — она окидывает меня взглядом и ехидно усмехается, — узнала только по лицу. Ты выглядишь довольно шикарно.

Она забыла добавить: «для девицы низкого положения и без образования». Спасибо. Я всё это помню.

— Спасибо, но это всё деньги Слэйна. Они творят чудеса. Хотя вы точно знаете о том, что можно сделать с внешностью благодаря деньгам, — подмигиваю ей и сладко улыбаюсь.

Слэйн прочищает горло, и я уверена, что он смеётся внутри.

— Сынок. — К нам подходит Сальма в потрясающем платье светло-лавандового цвета. Она вся сияет.

— Энрика, моя дорогая, я безумно счастлива, что ты до сих пор терпишь его, — Сальма целует меня в обе щёки, а потом шепчет на ухо: — Не поддавайся яду Дейдры. Она никчёмная фантазёрка.