Сладкий грех
Шрифт:
Лотта изо всех сил прикусила губу. Она и впрямь доверилась не тому человеку, чтобы вручить ему свою любовь и доверие. А ей так хотелось, несмотря ни на что, видеть в Тео своего белого рыцаря, который может оградить ее от бед, с завидным постоянством обрушивающихся на ее бедную голову. Это желание обезоружило Лотту перед бессовестными играми брата. Эван прав — у нее в самом деле есть принципы, о которых она сама не подозревала, которые обнаружились так некстати, заставили предать любовь ради блага соотечественников. Ей трудно жалеть об этом, зато легко раскаяться в своем безграничном доверии к Тео,
«И все же есть между нами сходство», — с горечью призналась себе Лотта. Они оба стали свидетелями крушения безопасного мира своего детства. Оба выросли, понимая, что всю жизнь придется сражаться, чтобы чего-то достигнуть. Оба продали себя за деньги и безопасность. Они с братом более схожи, чем ей хотелось бы.
— Ах, до чего же все это трогательно, — ухмыльнулся Ле Прево. — Отдайте же, наконец, эту бумагу, мадам!
— Нет, если хотите — сами возьмите ее у меня, — ответила Лотта.
Ле Прево пожал плечами:
— По-моему, вы все только усложняете. Не оставляете себе шанса. Я получу ту информацию, за которой долго охотился, и, следовательно… — Легкое движение дула пистолета в общих чертах обрисовало его намерения.
— Вы не посмеете меня убить, — возмутилась Лотта. — Я — сестра Тео! Он никогда не одобрит этого!
— Увы, вы сумели узнать слишком много, мадам, — с кривоватой улыбкой ответил он. — Вашему брату придется смириться с моими действиями. Приходится избавляться от очевидцев и не брать заложников. Вы оба умрете, — обратился он к Эвану с шутовским поклоном. — Мне достанутся ваши планы, которые будут проданы британцам по самой высокой цене. В итоге все просто и эффектно, — блеснув глазами, заключил он.
— Вам придется сначала сразиться со мной, а уж потом говорить о бумагах, — возразил Эван.
Его голос разорвал напряжение, плотно сгустившееся в комнате. Он выпрямился во весь рост и шагнул вперед с такой решимостью, что Лотте показалось, будто это у него в руках пистолет. Потом она увидела, что он и вправду вооружен тем самым клинком, который они забрали в доме Грегори.
— Покажите же наконец, что в вас осталась какая-то честь. Примите вызов.
Ле Прево захохотал, откинув голову назад.
— Неплохая попытка, Сен-Северин, — заметил он. — Вот только я уже выбрал то оружие, которое у меня в руках. Дураком бы я был, если бы принял вызов противника, который переиграл меня всего лишь неделю назад в учебном бою.
В этот момент Лотте показалось, что она слышит очень слабый скрип дерева из глубины сада, будто кто-то, переходя через маленький мостик у ручья, ступил на скрипучую доску. Она напряглась, вслушиваясь. Может быть, ей показалось? А если там кто-то есть, это может оказаться только Тео.
Ле Прево уже поднял пистолет, глядя в глаза Эвана ужасным сверкающим взглядом победителя.
— Такой печальный конец человека, который слыл непобедимым героем, — пробормотал он себе под нос. — Забавно, что я сумею оказать большую услугу британцам, сделав за них это дело. А ведь они даже не заплатят мне за ваше убийство. — Он резко повернул голову к Лотте: — Хотите что-нибудь сказать своему любовнику? Так сказать, последнее прости.
Снаружи раздалось едва слышное звяканье металла, похожее на лязг колодезной цепи на ветру, хотя не исключено,
Эван воспользовался моментом, пока Ле Прево пытался вновь подняться на ноги, вынул из ножен клинок. Клинки, встретившись, зазвенели, нападая и защищаясь. В ударах Ле Прево чувствовалось отчаяние, в то время как Эван управлял своей яростью. Он оттеснил Ле Прево назад, к самой стене. Тот схватил с подставки подсвечник и бросил, метя Эвану в голову. Эван пригнулся. Ле Прево выбросил руку вперед, пытаясь ударить Эвана в челюсть, но промахнулся. Эван отступил назад, восстанавливая дыхание.
— Вы всегда любили играть без правил, как я понимаю, Жак, — вкрадчиво произнес он. — Но теперь мы об этом знаем, не так ли?
Ответом Ле Прево стала новая атака, но он потерял напор и мастерство. Эван постоянно отбивал его удары. Лотта видела, что соперник выдыхается, а Эван наращивает преимущество. Внезапно клинки скрестились, мужчины сошлись грудь в грудь. Клинки дрожали, пересиливая друг друга, и Лотта вскрикнула, когда Ле Прево с безумным выкриком сделал внезапный выпад вперед и встретился с острием. Она видела, что клинок пронзил его тело и он упал. Лотта закричала, когда его тело стукнулось о пол, откатилось и осталось неподвижно лежать у каминной решетки.
Эван отшвырнул оружие и бросился к ней.
— Лотта! — позвал он, обхватив ее руками, а она смогла только понять, что его трясет, так как весь ужас, напряжение и облегчение соединились в этот момент в единое ощущение освобождения.
Эван попытался прижать ее к себе. Он водил губами по ее волосам, бормоча слова признания, а она старалась ухватиться за него и задержать навсегда. Но было больно, так больно, чертовски больно, что ей не удалось подавить тихий стон, и он сразу же разжал свои объятия. В свете огня она смогла рассмотреть следы своей крови на кончиках его пальцев.
— Лотта, — изменившимся голосом произнес он, — ты ранена…
— Всего лишь царапина, — прошептала Лотта. Комната снова заколыхалась и поплыла. Она почувствовала головокружение и поняла, что наступает обморок.
Эван рвал на лоскуты какую-то ткань — только бы не ее розовое в горошек муслиновое платье! — чтобы наложить грубую повязку. Она еще слышала, как он чертыхается сквозь зубы, трудясь над повязкой. Из ругательств было ясно, что если бы Ле Прево уже не валялся мертвым на ее ковре, то Эван с радостью отправил бы его к Создателю еще разок. Он разорвал платье на ее плече. Лотта даже не успела запротестовать, наложил повязку на рану и, пропустив под рукой, туго затянул. Но от этого ей стало только еще больнее. Лотта почувствовала, что ей становится все хуже.