Сладкий лжец
Шрифт:
Его смех прозвучал самоуничижительно, поскольку мы оба знали силу Мами – даже не пытаясь, она умеет вовлечь в свой мир.
– Ладно. Оставлю Пуччи Амалии. Но я не откажусь от своих Дольче или Шанель.
– Никого, кроме Шанель, не знаю.
– Но знаешь Шанель.
– А разве кто-то не знает? – Я решил не упоминать, что Кассандра любила все, что касалось Шанель, – слава богу, не избранный парфюм Амалии – и я получал достаточно счетов, чтобы знать название модного дома и побаиваться его. Кассандра любила шопинг. Очень.
Это стало облегчением – понять, что я не скучаю по
Мои пальцы погрузились в гладкую, упругую массу.
– Ты знаешь себя, Салли, и нравишься себе таким, какой ты есть. Это редкость.
Как только я произнес эти слова, то почувствовал себя разоблаченным. Неприкрытым. Сдерживая гримасу, я сосредоточился на своей задаче, однако кожей ощутил его молчаливую жалость. Она проникла в мои легкие, словно кислая вонь подгоревшего молока.
Но когда я поднял взгляд, то обнаружил, что глаза Сэла полны понимания и привязанности. Это заставило меня понять, что мы больше похожи на братьев, чем кто-то из нас когда-либо признавал.
– Люк, тебе никогда не приходило в голову, что я обрел эту уверенность отчасти благодаря тебе?
Потрясенный, я покачал головой.
Сэл слабо улыбнулся.
– Знаешь, для такого странного мальчика, как я, то, что здоровенный хоккеист принял его без вопросов, значило едва ли не все. То, что в любой момент, если бы кто-то не так посмотрел на меня, ты был готов броситься в атаку.
Я тяжело сглотнул.
– Люди иногда полные придурки. Я не мог стоять в стороне и позволять кому-то издеваться над тобой.
– Знаю. В этом и смысл, Люк. Никто из нас не живет в вакууме. Иногда нам приходится принимать поддержку других.
Черт.
Я уставился на столешницу, не зная, что сказать.
Момент растянулся, а затем оборвался так незаметно, будто никаких слов и не было. Сэл снова стал напевать и наблюдать, как я работаю с тестом.
– Ты что-то хотел? – спросил я, зная, что они с Амалией объединились против меня в вопросе об Эмме.
Доказывая, что я прав, Сэл пожал плечами и расправил рукава своего кафтана.
– Думаю, тебе интересно узнать, как прошел завтрак сегодня утром.
Завтрак Сэла с Эммой. Мой пульс против воли участился.
– Нет.
Сэл отнесся к этой лжи с должным уважением.
– Твоя девчушка не любит улитки.
– Она не моя… Ей не понравились улитки? – Это не должно было расстраивать меня. О вкусах не спорят. Людям нравится разное. Но… ей не понравились мои улитки.
Сэл взял крекер с гаудой и розмарином с подноса, который я остужал.
– Она не любит изюм. Но йогурт она поглощала со страстью, близкой к оргазму.
Нижняя часть моего пресса напряглась. Мне вдруг стало обидно, что именно Сэл увидел эту картину. Сам виноват, черт меня дери. Вместо того чтобы самому доставить корзину, я послал его.
Я сосредоточился на тесте и неоргазмической информации, которую мне дал Сэл.
– Значит, никакого изюма.
Что тогда? Круассан?
48
Шоколатин – французское хлебобулочное изделие с шоколадом. Представляет собой ролл из слоеного теста с шоколадной начинкой.
49
Шоссоны – слоеные пирожки с фруктовой начинкой, чаще всего из яблочного пюре.
– Ей также понравились фрукты, – добавил Сэл, вторгаясь в мои мысли. Он усмехнулся, жуя крекер. – Хотя ты едва ли сможешь присвоить себе заслуги за них.
Наблюдай, приятель.
Я выбирал эти фрукты, мыл их, нарезал идеально ровными, тонкими ломтиками. Каждый кусочек, который она положила себе в рот, каждый стон удовольствия, изданный ею, – все благодаря мне. И, черт возьми, это так сильно завело меня, что даже руки задрожали.
Ей понравились фрукты. И все же я решил попробовать сделать шоссоны. Меня бы поразило, если бы оказалось, что эта женщина не любит яблочные турноверы.
– Замышляешь очередное кулинарное совращение, не так ли? – Сэл украл еще один крекер.
– Хватит лопать. Они для обеда.
– О, и что же ты подашь с ними?
– Нарезанные яблоки и груши, лавандовый мед и сыр. Томатный суп… – Я заметил самодовольное лицо Сэла и впился в него взглядом. – Знаешь что? Сам готовь себе обед.
– Кто-то у нас ворчун.
– Хм-м.
– Может, тебе стоит пойти поплавать?
– Может, тебе стоит пойти на?..
– Тише, тише, здоровяк. – На этот раз Сэл ухватил грушу. – Мы оба знаем, что ты такой сварливый, потому что завелся.
– Ты как будто жить не хочешь.
– Амалия убьет тебя, если хоть волосок с моей головы упадет, так что, думаю, я в безопасности.
– Даже не рассчитывай на это.
Сэл закатил глаза, совсем не испугавшись.
– Да брось. Ты же просто зефирка внутри, Оз. В людях, которые пекут так, как ты, не может быть ничего, кроме совершенно милого, доброго сердца.
Зарычав, я бросил тесто на стол и молча сосчитал до десяти. Это место должно было стать убежищем от стресса. Но меня окружили бабушка, игравшая в сваху, актриса, доводившая меня до эксгибиционизма, и модный стилист, который действовал мне на нервы.
Сэл перебрасывал грушу из руки в руку, как мяч.
– Зачем ты отрицаешь, что хочешь ее?
Я перехватил грушу и положил ее на столешницу.
– А ты видишь, что я отрицаю?
Это его проняло. Он на секунду застыл в замешательстве.
– Черт, тогда в чем проблема?
В столь многом.
– С такими женщинами остаются… – Навсегда. – Но я в таком не заинтересован. И, поверь мне, она тоже не заинтересована в том, что я могу ей предложить.
– Значит, ты собираешься торчать тут все время, избивая это несчастное тесто?