Сладкий подарок для императора Теней
Шрифт:
Ему повезло родиться с редкой магией, объединявшей огонь и воду, и в результате ее Феррис не проиграл ни одного сражения. Еще бы, если тебя слушались моря и океаны, собственные подчиненные, а также корабль под ногами, то это несложно, ворчала про себя Руби.
Она коротала недели и месяцы в ожидании его возвращения. То и дело оборачивалась на линию горизонта. Вдруг покажется парус в цветах Ферриса.
Правда же в том, что второго такого человека ещё поискать. Рассудочность и хладнокровие в нем уживались с упрямством и бешеным темпераментом. Даже ветер побаивался
В семье родились четверо детей. Младший сейчас болел. Из-за забот Руби редко смеялась, почти не выходила в свет. Что за интерес светить лицом, пока Феррис на другом конце света договаривался с бурей не топить их суда. А когда он появлялся дома, то, само собой, им было не до посторонних.
Если бы ее спросили, как у нее дела, она бы пожала плечами. Мальчишки росли сорванцами, дочь не отличалась крепким здоровьем, а вредители во фруктовом саду каждый год умудрялись попортить урожай, пока она, например, экспериментировала с ягодными кустами.
При этом ей не приходило в голову рассуждать, счастлива она или нет. У нее же был Феррис… Они за тысячи миль друг от друга общались так же свободно, как в одной комнате. Она знала, с каким настроением он просыпался и в какой точке на карте засыпал.
Говорили, что нерушимые союзы почти перевелись… Они заключили свой с одного лишь взгляда. В тот день Руби выходила из магазина к ожидавшему ее экипажу, чтобы ехать с отцом и матерью обедать к родителям жениха. Но в дверях столкнулась с курсантом морской академии. Феррис приехал забрать заказ вместо друга.
Больше не имело значения, что свело их вместе. Все прежние истории закончились, а их началась в тот же миг. Отец попробовал было возразить, что у мальчишки ни гроша, а у Руби какой никакой титул, но Феррис вечером увез ее к себе, в маленькую квартирку при академии.
Даже спорить с окружающими долго не пришлось. Стоило им соединить руки, когда им мешали побыть вдвоем, как гремел гром, налетали чайки, случались другие показательные неприятности.
Молодых людей быстро оставили в покое, потому что спорить с «нерушимыми» себе дороже. И так все ясно — пара больше не расстанется ни в одной из жизней, а их воплощения оборвутся одновременно.
Кто-то завидовал, а кто-то сочувствовал. Ведь оба обречены с каждым рождением повторять одно и то же… Но и это не волновало жизнерадостную Руби. Что толку задирать голову на солнце и искать на нем пятна.
Однако сейчас она лихорадочно поправляла одеяльце и целовала сына в горячий лобик. Давала распоряжения нянюшке на несколько часов вперед. Приближалась полночь. Флот отходил на рассвете, а Феррис с вечера отправился на флагман, чтобы завершить последние приготовления.
Руби спешила проститься с мужем на берегу. Это была традиция, поцелуй на соленом ветру как залог того, что он скоро вернется. Но в этот раз все иначе. Она шла к кромке воды, понимая, что больше его не увидит.
Сколько еще ей отведено лет? Тридцать, а то и сорок. Вырастить детей, помочь с внуками — и уходить, как на праздник, зная,
И если все силы Руби направляла на то, чтобы сдержаться, не разреветься при муже, не умолять его забыть про море, то я внутри нее вся съежилась от ужаса.
Я — это Руби, а Феррис — это Феррис. Я бы все отдала сейчас, чтобы не наблюдать за их прощанием. Адмирал шел на битву против армады, которую возглавила целая дюжина магов. Он не сомневался, что этот бой станет его последним и не умел утаить это от жены.
Стемнело, но три луны неплохо освещали берег, по очереди выползая из-за туч. Феррис появился не из портала — его корабль уже стоял на рейде, — он словно сплел себя прямо из воздуха, когда почувствовал, что она пришла.
Нервно одернул парадный мундир с галунами. Руби подумала, что с каждым годом магии в нем все больше.
А я ни о чем не думала. Я вместе с ней смотрела ему в глаза. Там рождались и гасли серебряные и черные вихри, иногда причудливо переплетаясь. Нам обеим стало нечем дышать… Хоть кричи от его боли, но вместо этого можно только погладить по щеке.
Адмирал никогда не увидит детей взрослыми, но куда сильнее его терзала необходимость уйти вот так. Одному. Он так же отчетливо, как она, представлял, что за тоска у нее впереди… В этот момент Руби бросилась ему на шею.
— Не надо страдать из-за меня, солнце мое, — бормотала она, покрывая поцелуями его лицо. — Я справлюсь. Я не такая беспомощная, какой кажусь. Женщина всегда слаба рядом со своим мужчиной. Хотя я мечтаю встретить конец рядом с тобой, но у Роберта лихорадка, а Люси завтра идти на именины к кузине… Мне понадобится чуть больше времени. Так будет правильно
— Любимая, прости, — почти простонал он. — Это последняя попытка Рочестеров захватить континент. В открытом бою мне их не удержать, но, если я сгину в пучине, то воды не пропустят их корабли дальше. Они не войдут в акваторию, тысячи людей проснутся живыми дома, у себя в постелях. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы победить их в сражении, вернуться к тебе, но…
— Не говори ерунды, Феррис. Ты выполняешь свой долг, без которого не был бы собой. Я горжусь тобой и выполню свой. Не забывай, кто мы. Нет силы, чтобы удержать нас по отдельности. Смерть — лишь отсрочка перед скорой встречей.
Он подхватил ее на руки, закрывая от поднявшегося ветра. Где-то горланила птица, хотя по ночам морские хищники обычно спали.
— Букашечка, тебе не о чем волноваться. Я приду за тобой. Ты навсегда моя.
Он говорил еще. Что я лучшая из женщин, самая желанная и заслуживаю больше, чем он мне дал, но он обязательно исправится… Я слушала вполуха, потому что во всю отзывалась на его поцелуи.
Сегодняшняя я наконец смогла оторваться от Руби с ее трагедией и неземной любовью. Поспешила прочь, потому что эти двое, кажется, знали способ, как игнорировать острую гальку, пронизывающий ветер и прочие приметы сурового побережья.