Сладкий привкус яда
Шрифт:
– Стой! – заорал я, увидев, как по противоположному склону черной тенью взбежал человек. – Стрелять буду на поражение! Даю секунду на размышление! Уже стреляю!
В этот момент мне так нужен был пистолет, что я даже сжал руку в кулак, выставив в сторону указательный палец, и едва удержался, чтобы, как в детстве, не крикнуть: «Бах! Бах! Ты убит!»
Но чуда не произошло, кулак не хотел превращаться в пистолет, а незнакомец в черном – падать замертво. Он очень быстро удалялся от меня и спустя несколько секунд растворился
Я поднялся на ноги и стал отряхивать джинсы от сырой глины.
– Осторожнее! – крикнул я, видя, что Татьяна несется на меня, не замечая ничего вокруг.
– Ну зачем ты побежал! – едва ли не плача крикнула она, когда поняла, что мы спугнули и упустили землекопа.
– А зачем ты мне мешала? Я бы догнал его!
– Я боялась, что ты нарвешься на пулю…
Мы стояли рядом и тяжело дышали. Пригнувшись, Татьяна стала шарить руками по земле.
– Лопата, – сказала она. – Свежая земля… Господи, Стас! Это же могила!
Я уже и сам видел, что налетел на холмик из сырой глины, который здорово смахивал на могилу.
– Пошли отсюда, – прошептала Татьяна и потянула меня за руку.
– Сейчас, – ответил я. – Надо прихватить с собой лопату и утром у дворников или садовницы выяснить, кто ее мог взять… Постой! Здесь еще какая-то банка!
Стоя на корточках, я ощупывал холодные бока трехлитровой банки, закрытой стеклянной крышкой. Крышка была прижата стальной скобой. Я сдернул ее, приподнял крышку и тотчас отшатнулся, почувствовав едкий запах, от которого запершило в носу.
– По-моему, недавно я что-то похожее уже нюхал, – произнес я.
– Это серная кислота, – глухим голосом ответила Татьяна. – Я сейчас умру. У меня дрожат коленки…
– Хотел бы я узнать, – мрачным голосом произнес я, закидывая лопату на плечо, – кого здесь закопали?
– А я не хотела бы, – прошептала Татьяна, озираясь по сторонам.
Я перенес банку в другое место, к толстому мшистому стволу, и завалил ее листьями.
– Ты же дрожишь! – заметил я и снова взял ее холодную руку. – Успокойся, думай о чем-нибудь приятном.
– Что? О приятном?.. Ну, знаешь…
Мы стали выбираться из оврага. Татьяна спотыкалась на каждом шагу. Не заметив коряги, она растянулась на земле.
– Палка, палка, огурец, вот и вышел человец, – пробормотал я, помогая ей подняться.
– Ты думаешь, это был он? – спросила она, тяжело дыша, стряхивая прицепившиеся к плащу листья.
– Даже не сомневаюсь… Одного понять не могу – почему он не залил труп кислотой? Банка была полной.
– Может, впопыхах забыл?
– Не думаю, что о таких вещах можно забыть…
Глава 44
ДЕНЬ ПРОЩАЛЬНЫХ ПОЦЕЛУЕВ
Завернувшись в одеяло, я сидел на подоконнике и смотрел, как на ветке толкаются и выясняют отношения два голубя. Самец, нахохлившись, пытался скрыть недостатки своего исхудавшего за зиму тела, бодался, что-то
Я спал совсем немного и тихо встал с койки, едва стало светать. Какой тут сон, когда дорога каждая минута! Жалко было будить Татьяну, но уйти без нее я не мог и томился в безделье, подглядывая за жизнью двух вольных птиц.
Когда голуби, не сойдясь характерами, расстались, я подошел к кровати, сел на стул и стал пристально рассматривать лицо Татьяны. Говорят, что люди могут чувствовать на себе чужой взгляд. В течение пяти минут я так старался, что у меня на глазах выступили слезы. Татьяна не реагировала.
Тогда я начал скрипеть стулом и вздыхать.
– Мне кажется, тебя что-то беспокоит, – сказала Татьяна, не открывая глаз.
– Как ты думаешь, может ли человек полюбить абстрактную идею так, чтобы начать воплощать ее в жизнь?
– Может, – произнесла Татьяна, перевернулась на бок и только потом открыла глаза. – Вся наша история построена на любви к идеям… Откуда такие мысли в шесть утра?
– Да так, – уклончиво ответил я. – Вспомнил один фильм… Главный герой, кинокаскадер, снимается в эпизоде: грабит банк каким-то хитрым способом, летая на мотоцикле и бегая по стенам. Один дубль, второй, третий… Все получается впечатляюще, точно по сценарию. А через месяц он на самом деле ограбил банк – этим же способом. Быстро и красиво.
– Сказка, – ответила Татьяна. – В жизни не получится так же красиво, как в кино.
– Ты же знаешь, что не сказка, – возразил я. – У него ведь получилось.
– У него? У кого у него? У твоего каскадера?
У меня язык не поворачивался сказать, что я имел в виду Столешко. Но Татьяна, похоже, вовсе не хотела слушать меня, встала, завернулась в одеяло и молча пошла в душевую. Я открыл форточку и высунулся в окно – захотелось вдохнуть свежего воздуха. «Вот же вляпались! – подумал я. – Как же раскрутить клубок, который сами запутали?»
– Полотенце подай, пожалуйста! – попросила Татьяна, высунув мокрую голову из душевой.
«Почему она делает вид, что все в порядке, что мои намеки ей непонятны? Опять профессиональные амбиции? Желание раскрыть запутанное дело без моей помощи?»
Я заварил чай. Татьяна вышла с тюрбаном на голове, села у зеркала и стала рассматривать свое лицо.
– Помады нет, туши нет, – произнесла она, пальцем массируя кожу под глазами. – Надо было вчера взять с собой вещи, чтобы в усадьбу больше не возвращаться.