Сладкий развратный мальчик (др. перевод)
Шрифт:
Он целует меня в лоб и развязывает мои руки.
– Attends, - шепчет он. Подожди.
Он возвращается с влажной тряпочкой, вытирает ей щеку, шею, грудь. Кидает ее в мусорное ведро в углу, а затем нежно целует меня.
– Было ли это приятным, Cerise?
– спрашивает он, посасывая мою губу, мягко водя в мой рот язык. Его стон на моих губах, пальцы нежно танцуют на моей груди.
– Это было идеальным. Люблю брать тебя
– Его рот передвигается по моей щеке к уху, и он шепотом спрашивает.
– Но я могу быть нежным сейчас?
Киваю, беря в ладони его лицо. Он сокрушает меня своей игрой, своими приказами, которая так легко перетекает в обожание. Закрываю глаза, погружаю руки в его волосы, пока он целует меня вниз по шее, посасывает грудь, пупок, разводит мои ноги руками.
У меня там все болит от его грубого обращения, несколькими минутами назад, но сейчас он нежен, мягко дуя туда, шепотом прося:
– Позволь мне увидеть тебя.
– Целуя мой клитор, он вытягивает губы, медленно кружа по нему языком.
– Люблю твой вкус, ты заметила это?
Сжимаю в кулаке наволочку.
– Думаю, эта сладость только для меня. Притворяюсь, что твое желание никогда еще не было таким.
– Он вводит палец внутрь меня и подносит его к моим губам.
– Ни для кого это не было настолько шелковистым и сладким. Скажи мне, что это правда.
Позволяю его пальцу проскользнуть в мой рот, посасывая его, желая, растянуть эту ночь на последние дни. Схожу с ума по нему, надеясь, он останется здесь со мной. Надеясь, что он не отправится в офис, и не будет работать до рассвета.
– Разве это не идеально?
– спрашивает он, глядя на меня и посасывая.
– Никогда еще не любил аромат женщины так, как твой.
– Он забирается на меня, облизывая мои губы и язык. Он снова тверд, или возможно все еще тверд, он упирается в мое бедро.
– Я жажду этого. Жажду тебя. Я слишком безумен для тебя. Я слишком сильно желаю тебя.
Качаю головой, хочу сказать ему, что он может желать меня еще больше, еще безумнее, но слова застревают в горле, когда его губы снова приступают к работе, облизывая и посасывая так мастерски, что я выгибаюсь над кроватью, вскрикивая.
– Нравится?
– Да.
– Бедра упираются в матрас, требуя участие его руки.
– Я буду твоим рабом, - шепчет он, скользя двумя пальцами в меня.
– Не давай мне ничего, кроме этого, и своего рта, и своих тихих словечек, и я стану твоим рабом, Cerise.
Не знаю, как так получается, или когда, но он знает, как читать мое тело, знает, что оно говорит.
Он дразнит меня, натягивая каждое ощущение сильнее и сильнее, заставляя меня ждать оргазма, который набирает обороты подобно дням. Своим языком, губами, пальцами, и разговорами, он возносит меня на край обрыва, пока я извиваюсь под ним, потея и умоляя.
И как только я думаю, что он, наконец, позволит мне кончить,
Поднимаюсь на локти, смотря на него безумно.
– Ансель...
– Шшш, я должен быть внутри тебя, когда ты кончишь.
– Быстро он переворачивает меня на живот и скользит вглубь меня. Я задыхаюсь, сжимая наволочку руками. Его стон проходит вибрацией по моим костям, коже, и я чувствую ее, пока он двигается, его грудь прижата к моей спине, горячее дыхание касается моего уха.
– Я потерян в тебе.
Вздыхаю отчаянно, кивая.
– Я тоже.
Его рука пролезает подо мной и начинает потирать клитор.
Я уже близко
прямо здесь
именно тут
и взрываюсь как бомба, в ту секунду, когда он прижимает губы к моему уху и шепчет:
– Что ты чувствуешь, Cerise? Я тоже это чувствую. Блять, Миа. Я чувствую все это благодаря тебе.
Глава 17
Не то, чтобы я не думаю об Анселе большую часть времени, но после прошлой ночи, я не в состоянии перестать думать о нем. Сидя снаружи кафе с Симоной, мне до жути хочется узнать, смогу ли уговорить его прогулять работу завтра, или же, лучше для разнообразия, нагрянуть к нему на работу этим вечером. Быть вечно одиноким туристом приедается, но постоянная занятость предпочтительнее альтернативе сидеть дома весь день напролет, отсчитывая минуты по огромным тикающим воображаемым часам.
– Сегодняшний день пиздец какой длинный, - жалуется она, бросая в сумку ключи и роясь в ней в поисках своей неизменной пачки сигарет, полагаю. Рядом с Жумоной я чувствую себя парадоксально комфортно: она такая отталкивающая, но по этой причине моя любовь к Харлоу и Лоле возрастает, и встреча с ними, единственная вещь, которую я жду с нетерпением по возвращению домой. Симона замирает, глаза загораются при обнаружении знакомого черного цилиндра во внутреннем кармашке сумки.
– Наконец-то, блять, - ругается она, и подносит пачку ко рту, но потом хмурится.
– Черт. Дерьмо. Вот ебанный в рот, где мои Мальборо?
Никогда не чувствовала себя в такой заднице за всю жизнь, но мне плевать на это. Каждый раз, когда я обдумываю свой отъезд домой, мой мозг отвлекается на чудесную, солнечную жизнь передо мной. Гораздо проще представить такую жизнь, в которой деньги - бесконечны, в которой нет нужды возвращаться ради учебы. В которой просто заглушить терзающий голос, который твердит мне, что я должна приносить пользу обществу. Еще несколько дней, повторяю себе. Побеспокоюсь об этом через несколько дней.