Сладкий роман
Шрифт:
Вечером она позвонила девяностолетнему Анатолю.
– Я знаю про вас все, - напевно произнес бархатный баритон.
– И даже то, что вы нуждаетесь в помощи.
– А мне известно, что вы все можете. И прежде всего - устраивать дела беспомощных дам.
– Парировала Дикси и они рассмеялись.
По протекции Анатоля Преве - бывшего друга деда, бывшего известного художника и шоу-мэна, Дикси стала актрисой того театра, где некогда два сезона отыграла Пат. Маленький театр продолжал традиции серьезного, классического искусства, заложенные реформаторами французской сцены в самом начале ХХ века. Здесь играли Корнеля,
Дикси отличилась в лирических ролях. Учитывая размеры зала и немногочисленных зрителей, аплодисменты пятерых - десятерых энтузиастов классического искусства, принадлежавших к кругу старой интеллигенции, приравнивались к грандиозному успеху.
Когда Дикси узнала, что Умберто Кьями заявил о своем окончательном уходе из режиссуры, она решила, что с кино все кончено. Это случилось на второй год её парижской жизни, а вскоре в пансионе для престарелых умерла бабушка Сесиль, как бы завершив эпоху прощания с прошлым.
Дикси пыталась представить свое будущее. Она думала то о прочном замужестве, то о легкомысленных путешествиях, зная заранее, что её планы остаются, как правило, пустыми фантазиями. Через месяц после двадцати трехлетия она снялась в эпизоде серьезного исторического фильма, оставила сцену и вновь размечталась о кинокарьере. Вокруг жужжал рой новых друзей и поклонников, увлекая в скоропалительные романы. Пару раз Дикси казалось, что она готова привязаться и, возможно, даже полюбить. Один претендент на её сердце был прочно женат, другой оказался наркоманом. Изнемогая от обиды, отвращения и жалости, Дикси сделала неудачный аборт и тяжело переболев, заперлась дома.
Двадцати пятилетие Дикси отпраздновала одна, отключив телефон и не подходя к звонившему домофону. Наутро следующего дня, пришедшая убирать квартиру после шумного банкета Лола была явно разочарована.
– Ни гостей ни подарков?! Ох, не нравится мне все это. И госпоже Аллен, знай она такое дело, не понравилось бы. Пить в одиночестве, да ещё в день рождения! Это самое последнее дело.
– Лола убрала полную окурков пепельницу и недовольно покрутила полупустую бутылку коньяка. Дикси сидела у окна с отсутствующим взглядом, тупо считая проходящих по улице дам в красных беретах. В этом сезоне все просто сговорились - даже здесь на бульваре за час показалось больше десяти "красных шапочек". Она боялась задуматься о серьезном. Казалось, вывод напрашивался только один и лишь один выход брезжил в конце тупика. Жизнь не удалась, а чего же трястись над плохонькой жизнью! Ее следует прожигать! А прежде всего - делать себе подарки.
Дикси пригласила человека, который давно ждал этой минуты и прибыл сразу же, отягощенный толстым бумажником. Коллекционер увез две картины из наследия деда, а Дикси велела Лоле привести в порядок светлый весенний костюм от Шанель, забытый в шкафу с прошлой осени, и занялась собой.
Свежевымытая золотистая волна вьющихся волос, легкий макияж, скрывающий бледность и прелестная юная женщина выпорхнула на апрельскую улицу.
– Я скоро вернусь с подарком, жди меня, старушка, - предупредила она Лолу. Раз в четверть столетия право на приз имеет всякий человек, даже родившийся под несчастной звездой.
Через час, привлеченная настойчивыми автомобильными гудками, Лола выглянула в окно - прямо перед домом в шикарном новеньком автомобиле сидела Дикси, призывно махая ей рукой.
– Красотища какая !
– она всплеснула руками, не решаясь занять место рядом с водительницей.
– Едем кутить. Только сними, пожалуйста фартук. А то ещё подумают, что ты работаешь у меня горничной.
– Засмеялась Дикси, пребывавшая в отменном настроении.
Дорогая покупка бодрит. Бессмысленно - экстравагантный поступок поднимает тонус. А обладание роскошным автомобилем изменяет статус женщины.
Хозяйка "ягуара" не могла жить затворницей. Выезды, пикники, веселые путешествия по Европе - все было в её власти этим летом. А зимой, воспользовавшись новым знакомством, она снималась в Риме. Вначале в костюмной исторической ленте, потом в фильме о первой мировой войне. Деньги придавали уверенности в себе и Дикси стала думать о том, чтобы вернуть одну из проданных картин. Но вместо этого пополнила гардероб хорошими шубами, без которых преуспевающей актрисе просто не в чем появиться на людях.
Романы Дикси приобрели деловой характер. Она охотно подхватывала тон необременительной и пылкой "творческой партнерши" работавших с ней режиссеров, но упорно отклоняла предложения руки и сердца. Уж не брать же в мужья, в самом деле, какой-нибудь итальянский вариант незабываемого Курта Санси ?
Увы эти мужчины, блиставшие в свете софитов, неизменно теряли пыльцу со своих крылышек, перенесенные в атмосферу житейской реальности.
Приехав на пробы в Рим, Дикси снимала номер в средней руки отеле, вместо того, что бы стать хозяйкой комфортабельной виллы. Продюссер фильма предложил Дикси свой блестяще отреставрированный дом, свое потрепанное шестидесятилетнее тело и руку с обручальным кольцом. Она предпочла сохранить независимость, затягивая отказ до той минуты, когда, подпишет контракт на роль медсестры в очень серьезном, высокохудожественном фильме об итальянском Сопротивлении. Подпишет и заявит Кармино :
– Я так занята работой, что забываю решительно обо всем. Разве я что-то обещала тебе, милый ?
Чак Куин приехал в Рим из Голливуда, где безуспешно пробовал пробиться на экран. Сын фермера из Миннесоты со школьных лет бредил кино, оклеивая фотографиями актеров стены своей комнаты. Чарльзу повезло - он вымахал верзилой, имел широкую улыбку, излучающую простецкое обаяние и густую смоляную шевелюру, всегда казавшуюся небрежно всклокоченной. В армии Чак поднакачал мускулатуру и даже получил приз на конкурсе культуристов. Девушки, липнувшие к сексапильному
парню, как мухи на мед, подкрепили убежденность Чака, что он готов к завоеванию экрана. Но в Голливуде таких как он оказалось полным-полно белозубые копии Шварценеггера заполонили приемные всех киностудий. Один из киношников, проникнув неожиданной симпатией к застенчиво потевшему в своей армейской амуниции парню, отправил его с рекомендательным письмом в Рим к своему приятелю, набиравшему актеров для фильма из военных лет. Но и тут ничего не вышло. Приятель голливудского коллеги заявил, что уж лучше снимать настоящее бревно, чем бревно в форме капрала.