Сладкий соблазн
Шрифт:
– Папани своего, Сашки! – оживилась Наталья Сергеевна. – У него и была фамилия Федурко! Ленка его фамилию почему-то и вписала себе в паспорт.
– Ее отец давно не живет со своей семьей? – спросила Юля.
– У-у! Давненько! – махнула рукой женщина. – Считай, как родилась Ленка, так и умотал он.
– Куда умотал? – уточнила Юля.
– В тюрьму сначала, – вздохнула Наталья Сергеевна. – Год отсидел по пьяной драке. Пришел, а Леонора ему – от ворот поворот, не нужен, говорит! Толку от тебя, говорит, в семье никакого – денег не зарабатываешь, а пропиваешь только. Обойдусь, говорит, без тебя. А если зачешется у меня где, так найдется,
– И он ушел? – спросила Юля. – Больше он не пытался вернуться в семью?
Наталья Сергеевна покачала головой.
– Нет! – сказала она. – Больше его не видели у нас здесь. Ни разу не приходил. Хотя Леонора-то с ним так и не развелась, сама говорила, что не захотела по судам мотаться. Да и к чему, говорит? Что есть штамп в паспорте, что нет, один черт, жить с ним не буду. А сам-то Сашка в Аксакове, он, говорят, на рынке подрабатывает, там же и ночует… Мой как-то рассказывал, что видел его недавно, мясо с машины он на склад таскал, грузчиком, наверное, работает…
– А здесь он не появлялся в последнее время? – спросила Юля. – Никто из соседей его не видел?
– Да может, и видел кто из молодых, – пожала плечами Наталья Сергеевна. – Да разве они его признают? Сколько лет-то уже прошло. А я не видела, врать не буду.
– Скажите, а все эти годы после того, как они расстались с мужем, Леонора Ивановна жила одна? – спросила Юля. – Или у нее был кто-то?
Женщина покачала головой:
– Никого! Я ж ей, помнится, говорила: что ж ты одна-то сохнешь? Завела бы себе хоть какого мужика! Справная же баба, в соку! А она – наотрез! Я, говорит, уже пожила с мужем – нахлебалась досыта! Так нахлебалась, что желалка заросла! Пошли они все… И матом, и матом! Сильно она мужиков не уважала. И то сказать, Сашок-то ее с молодых лет из нее все уважение вытравил. Насчет этого – она права – редкая он скотина…
– Значит, у нее не было любовника? – с сомнением переспросила Юля. – Ну, хорошо! А родственники у нее были? Братья, сестры, дядьки-тетки какие-нибудь?
– Никого! – покачала головой Наталья Сергеевна. – Леонора одна дочка у матери была, отца своего вообще не знала, мать ее в девках прижила, да замуж потом так и не вышла. А когда Леонора девкой сама стала, мать померла. Вот она и жила одна с тех пор. Никого, кроме дочери, у нее, считай, и не было.
– А с вами, с соседками она как общалась? – спросила Юля. – У вас с ней хорошие отношения были?
– Так мы ж не ровня ей, – вздохнула женщина. – Чего ж обижаться! Она на художника училась, работала потом на заводе, рядом тут, по художественной части…
– На заводе? – удивилась Юля. – Художником? Что ж за завод такой?
– Обычный завод, кирпичный, – пожала плечами Наталья Сергеевна. – Плакаты, которые она рисовала, до сих пор в проходной висят. А портрет Ленина, что раньше на главном корпусе висел, – ну, один к одному, как живой!.. Сторонилась она нас. Только как подопьет малость, так ее разговаривать тянуло, трудно, наверное, бирючкой-то жить было. С Ленкой у нее не больно-то хорошие отношения были, ругались они, особенно в последнее время. Пить много стала.
– Леонора Ивановна много пила? – удивилась Юля.
– А то! – махнула рукой женщина. – Раньше-то понемногу, не на что было. А как стала бизнесменшей, так сильно поддавать начала… У Юльки понемногу стал складываться образ погибшей, она уже представляла себе эту женщину, но пока только с внешней стороны ее жизни. Узнать бы ее еще изнутри, понять,
Юльке пока не удалось найти ничего такого, что можно было бы эффективно использовать против Леночки в качестве козыря…
Глава 12
До вечера было еще далеко, и Юлька решила попытаться разыскать отца Леночки. Ее смутило известие о том, что Леонора Ивановна была не разведена с мужем и тот, таким образом, является ее наследником. Очевидно, Леночке об этом неизвестно. Возможно, мать никогда не говорила ей о том, что не разведена с ее отцом, да скорее всего разговоры об отце и не заходили у них никогда. Нет его – и нет, Леночка наверняка привыкла к мысли о том, что живет только с матерью, еще в детском возрасте объяснила себе это как-то и просто забыла о нем навсегда. Ей несложно было это сделать, поскольку она его никогда и не видела. А теперь и не догадывается даже, что тот является ее соперником в правах на наследство, оставшееся после матери, – часть собственности в благополучной фирме, приносящей приличный доход.
Мог ли муж, которого Леонора Ивановна когда-то выгнала из дома, затаить на нее смертельную обиду и теперь, узнав каким-то образом, что она стала обеспеченным человеком, отомстить ей и завладеть ее деньгами? Мог! Конечно, часть придется уступить дочери, но и ему останется немало в любом случае. Для опустившегося человека, пробавляющегося случайными заработками на рынке, и сто долларов – огромная сумма, а ему может достаться половина того, что принадлежало прежде Леоноре Ивановне. Это, по приблизительным подсчетам, тысяч десять – пятнадцать в месяц! Есть от чего слететь крыше у рыночного грузчика!
Завещания Леонора Ивановна не оставила, значит, имущество и пай в фирме будут разделены между ближайшими родственниками – дочерью и мужем. Возможно, дочь попытается опротестовать через суд такое решение, но суд в любом случае учтет интересы мужа и какую-то часть наследства отдаст ему. Может это служить для него мотивом убийства? Затаенная ненависть, месть, взлелеянная за долгие годы, и материальная выгода. Вполне правдоподобный мотив.
Юлька отправилась на аксаковский рынок. Это было самое оживленное и самое густонаселенное место в Аксакове. Плотность населения доходила тут до пяти человек на квадратный метр, а в предпраздничные дни и до десяти. Каждый из жителей Аксакова посещал рынок не менее одного раза в неделю. Здесь же была и самая большая концентрация бомжей в Аксакове – на рынке можно было и украсть какую-то мелочь, и подработать немного, и просто выпросить у торговцев пару вялых огурцов или сломанную сигарету.
Здесь сложилось своеобразное сообщество бомжей, которые контролировали рынок рабочей силы среди грузчиков. Существовал своего рода отдел кадров, которым руководил наиболее авторитетный человек в этой среде, без его рекомендации никто не мог поступить на постоянную работу грузчиком, и даже на случайную разгрузку машин, приходящих на рынок, назначал людей именно он. Но работу получали только те, кто в данный момент оказывался трезвым. Остальным приходилось шататься между торговыми рядами рынка и искать случайный заработок – что-то поднести, что-то убрать или где-то подмести. Заработав на бутылку, свою трудовую деятельность такой трудящийся, как правило, прекращал.