Сладкое безумие (Глубокая, как река)

Хенке Ширл

– Ты не смеешь угрожать мне, Сэмюэль. Я твоя жена. Мы с тобой заключили сделку.

– Верно, и если с Оливией ничего плохого не случится, наша сделка останется в силе… но если выяснится, что ей причинили зло, то и ты и Вескотт пожалеете, что вообще родились на свет.

С этими словами полковник оттолкнул жену, подхватил сумку и ружье и вышел из дома, не оглядываясь.

Слезы бессильной ярости навернулись на глаза Летиции. Она злобно смахнула их и впервые увидела двух чернокожих рабов, смущенно переминавшихся с ноги на ногу у входа возле кучи сундуков

и коробок.

– Чего уставились, идиоты? – взвизгнула Летиция, запустив в слуг тяжелым подсвечником.

Негры выскочили на улицу и спрятались за каретой, а Летиция дала волю накопившемуся в ней бешенству, громя и круша все вокруг, пока в комнате не осталось ни одного предмета, который можно было разбить об стену, и тогда раскрасневшаяся заплаканная женщина бессильно свалилась на стул. В таком состоянии нашел ее спустя полчаса Ричард Буллок.

Он быстро оценил обстановку, велел слугам не отходить ни на шаг от кареты, плотно прикрыл входную дверь, задвинул засов и опустился на колени перед Летицией, сгорбившейся на стуле:

– Я же говорил, что не нужно сюда ехать. Тебе следовало остаться со мной у Паркеров. Эта лачуга почти ничем не отличается от избушки дровосека.

– Он поехал следом за ней, – мрачно сообщила Летиция. Ее лицо опухло от слез и покраснело, но глаза уже были холодны как лед.

– Так Шелби погнался за девицей Сент-Этьен? Да, я боялся, что состряпанная Вескоттом фальшивка не удержит полковника. По-моему, Тиш, он никогда от нее не откажется. Ты ведь убедилась в этом, правда? – приговаривал Ричард, нежно поглаживая Летицию по щеке.

Она молча кивнула, отстранилась и встала на ноги.

– Итак, тебе придется все же его убить, Ричард, другого выхода нет. – И Летиция вздохнула с сожалением, как вздыхала о сломанной безделушке или пятне на красивом платье. – Жаль. Из всех моих поклонников он подходил для моих целей больше всего.

Ричард Буллок не сводил с нее глаз. Летиция подошла к окну, и золотом вспыхнули ее светлые волосы в лучах солнца, пробившего утренний туман. Она стояла в профиль и казалась патрицианкой, холодной, уверенной в своей совершенной красоте и неотразимости. У Ричарда учащенно забилось сердце и внезапно пересохло во рту.

«Сейчас или никогда! – подсказывал внутренний голос. – Смелее! Решайся! Такой возможности больше никогда не представится».

Ричард приблизился, обнял Летицию сзади и нежно коснулся ее груди.

– Тиш, – промурлыкал он, покрывая поцелуями хрупкую шею.

– Не надо, Ричард, нас могут увидеть! – Летиция недовольно высвободилась из объятий и отступила от окна.

– Да пошли они все к черту! Какое нам дело до того, что о нас могут подумать эти замшелые провинциалы? Я прикончу Шелби ради тебя, детка. Хочу, чтобы ты была свободна. Тебе вообще не следовало выходить за него замуж.

– Теперь-то я сама знаю, – со вздохом согласилась она. – Только ты всегда был для меня надежной опорой. И что бы я без тебя делала, дорогой? – Летиция взглянула на входную дверь, убедилась, что засов на месте, и расстегнула

верхние пуговицы лифа, выпустив на волю белоснежную пышную грудь.

У Ричарда остекленели глаза, он придвинулся, охватил руками роскошные груди и начал массировать и больно щипать тонкими сильными пальцами, ожидая обычной реакции, и, когда Летиция принялась постанывать, в голове мелькнуло: «Говори же! Именно сейчас!»

– Тиш, когда я убью его… я хочу тебя.

– Я всегда была твоей, дорогой Ричард, всегда, – выдохнула Летиция, извиваясь от сладкой боли.

– Но я не хочу, чтобы так продолжалось всегда, не хочу кратких мгновений блаженства, которые ты можешь вырвать для меня, не хочу свиданий втайне, не желаю таиться от всех, мне надоело притворяться, играть роль любящего брата, свято соблюдающего правила приличия и хорошего тона. Ты нужна мне целиком, должна принадлежать только мне, мне одному, и никому другому. Мы можем куда-то вместе уехать, у меня есть деньги, наследство моего отца, так что мы ни в чем не будем нуждаться, если сенатор лишит тебя наследства. Мы можем уехать в Лондон, Париж или Рим, куда хочешь, и быть вместе, только ты и я, нам больше никто не нужен.

Ричард изливал душу, но не забывал осыпать ласками Летицию, зная, чего она хочет, и четко следуя ее немой подсказке. Но вдруг у него возникло ощущение, будто тело ее перестало откликаться на его прикосновения. Неожиданно Летиция решительно сбросила его руки с груди и изумленно уставилась на любовника.

– Надеюсь, ты шутишь. – И она резко отпрянула от Ричарда, бесстыдно колыхнув грудью, совершенно забыв о своей наготе.

– Я люблю тебя, Тиш, всегда любил и буду любить. Ради тебя я готов убить кого угодно. Боже! Я мечтал убить Шелби со дня вашей свадьбы! Когда я представлял вас в постели, я не мог найти себе места, меня разрывало от ярости. Я был счастлив, когда он перестал приходить к тебе по ночам. Ты принадлежишь только мне, Тиш! Мне одному.

– Ты сумасшедший, – сухо оборвала его Летиция. – Неужели ты воображаешь, будто могу выйти замуж за своего сводного брата? – спросила она полным презрения голосом.

– Никто ничего не будет знать о нас, если мы уедем за границу. – Ричарда передернуло от молящей ноты, прозвучавшей в его голосе.

– Я не желаю жить за границей, – отрезала Летиция. – Мое место в Вашингтоне, и я обязана занять положение, приличествующее моему роду и званию, рядом с президентом. Именно этого желает мой папенька, и к этому он меня готовил со дня моего рождения.

– Надо ли напоминать, что с Шелби у тебя это не вышло, – процедил сквозь зубы Ричард, чувствуя, как в крови закипает бешенство.

– Не страшно, – парировала Летиция. – Получится с сенатором Филипсом. Срок его траура по супруге почти кончился, а я перестану носить траур по Сэмюэлю как раз к свадьбе на новый, 1813 год. Так что у нас масса времени и мы вполне успеем уладить здесь все наши проблемы, – по-деловому подытожила дочь сенатора, напрочь выбросив из головы глупые фантазии сводного брата.