Сладкое безумие (Глубокая, как река)

Хенке Ширл

– Я тоже, но нам нужно как можно скорее убраться с этого холма, пока его не смыло в реку, как тот, на другом берегу.

Они с трудом перелезли через груду обломков, отошли на несколько сотен футов от реки и обессиленные упали на все еще дрожавшую землю. Вокруг трещали и время от времени с шумом падали деревья, кричали насмерть перепуганные обитатели леса, а снизу доносился грозный рев бушующей водной стихии. По всей речной долине разносился жуткий свист, по мере того как появлялись все новые трещины и расщелины.

– Мы вдали от высоких деревьев,

так что на голову нам ничего не должно упасть, но в любую минуту под нами может образоваться провал. С этим ничего не поделаешь, и остается только молиться. Надо дотянуть до утра, – мрачно сказал Шелби.

– Рассвет наступит часа через два-три, – ответила Оливия. – Как ты думаешь, еще кому-нибудь удалось спастись?

– Раньше утра все равно не узнаем. – Сэмюэль вспомнил седобородого капитана быстроходной лодки, которого он уговорил отправиться в погоню за Оливией. Интересно, жив ли старик?

– Обними меня, Сэмюэль.

Он охотно повиновался, заключил ее в объятия и горячо прошептал на ухо:

– Я очень люблю тебя, Ливи.

– И я очень люблю тебя, Сэмюэль. – Она обхватила его за плечи и припала к крепкой груди.

Еще несколько часов бушевала стихия, временами затихая, а потом вновь взрываясь фонтанами грязи и смрада. Со стороны реки доносились шипение и рев, будто там яростно билось гигантское чудовище. Дважды неподалеку образовывались провалы, но участок суши, где укрылись Сэмюэль и Оливия, остался цел. Они лежали, крепко обнявшись, шептали слова любви, стараясь вселить надежду друг в друга, и ждали рассвета. Когда с востока протянулись первые лучи солнца, перед глазами предстала страшная картина.

Казалось, безумный великан в припадке ярости прошелся по речной долине, круша все, что попадалось в пути. Он оставил позади следы ног – провалы глубиной в тридцать футов, ныне заполненные черной водой, вырвал с корнем и разбросал вокруг громадные деревья. Местами земля вспучилась, образовав кочки и небольшие холмы, поросшие густой травой. Наибольшие изменения произошли на реке.

– Боже мой! – выдохнула Оливия. – Посмотри на эти острова! Вчера вечером, когда мы приставали к берегу, там была чистая вода.

– Река изменила русло, – заключил Сэмюэль, пытаясь разглядеть Миссисипи сквозь пелену едкого дыма. – Оно не поворачивало раньше так резко к востоку. Посмотри, что творится на старом месте.

Едва они вскочили на ноги, чтобы лучше оценить последствия землетрясения, как стихия вновь разыгралась с еще большей силой. Внезапно по земле побежала зигзагами глубокая трещина и стала быстро приближаться. Сэмюэль схватил Оливию за руку, и они бросились в сторону под прямым углом от того места, где стояли. Им удалось выйти на твердую почву, откуда можно было наблюдать за тем, что ночью воспринималось только слухом, и видели, как проваливается земля и из новых расщелин валит серный дух. Взорвалась и река, на поверхности забурлили громадные воронки, и куда-то вниз устремились потоки темной воды. Пропадали недавно образованные и возникали новые острова, будто гигантская рука

неведомого строителя швыряла и убирала комки грязи, еще не решив, чем все это закончится.

Новый подземный толчок сбил Сэмюэля и Оливию с ног. Поднявшись, они снова взглянули на Мать Всех Рек – и не поверили своим глазам.

– Она течет в обратную сторону! – ужаснулась девушка.

– Перед нашими глазами вершится история. Миссисипи потекла с юга на север.

– Так и останется?

– Не думаю. Сила земного притяжения со временем вынудит реку снова повернуть течение на юг, но мы не знаем, что произошло в низовьях реки, и трудно предсказать, когда все вернется на круги своя.

Оливия прикусила губу.

– Хотелось бы знать, когда мы выберемся отсюда.

– Небо проясняется, и подземные толчки, похоже, слабеют. Наша задача подыскать убежище и пропитание. Боюсь, в ближайшее время путешествие по реке исключено. Надо выждать, пока нормализуется течение.

– Сэмюэль! Смотри! – воскликнула Оливия, указывая пальцем на темную тучу, закрывшую южную часть небосклона. – Гуси! Тысячи и тысячи гусей!

– Сейчас все живое в панике. Еще перед землетрясением я заметил, как странно и необычно вели себя зайцы, олени, даже лягушки, будто предвидели разгул стихии.

– Будем надеяться, что с Микайей все в порядке, – обеспокоенно сказала Оливия.

– О нем не тревожься. Он слишком далеко отсюда, и ему ничего не грозит. Подозреваю, что мы с тобой оказались в самом центре, но подземные толчки наверняка ощущались на очень большом расстоянии.

Сэмюэль огляделся, потом уперся взглядом в остов лодки, торчавший на вершине холма, как поломанная игрушка.

– Если там осталось оружие и продовольствие, надо забрать, не говоря уже об одеялах и сухой одежде.

– Будь осторожен, дорогой. Если кто-то из матросов жив, тебя могут убить. Вескотт велел им стрелять без предупреждения, если ты вдруг объявишься.

Сэмюэль с улыбкой повернулся к ней:

– Скажи, ты верила, что я последую за тобой?

– То есть после того моего письма? Я не писала его. Его состряпал Вескотт. Он наловчился подделывать документы, занимаясь контрабандой. Он сам мне похвалялся, как ему удалось провести и тебя и меня. – И Оливия вкратце описала, как Вескотт сумел обмануть и ее, а потом насильно заставил поехать с ним в Новый Орлеан, где рассчитывал прибрать к рукам состояние Дюрана.

Слушая ее, Сэмюэль понял, что Лиза была права. Ему не следовало сомневаться в Оливии с самого начала. «Единожды шпион – навсегда циник», – печально сознался самому себе полковник и мысленно поклялся никогда больше не давать воли своей подозрительности.

Молодые люди уже подходили к лодке, и им стали попадаться трупы матросов. Они были беспорядочно разбросаны вокруг, как старые игрушки, надоевшие не в меру расшалившемуся ребенку. Среди мертвых Вескотта не было.

– Подожди здесь, а я осмотрю палубную надстройку. – Сэмюэль направился к деревянной коробке, валявшейся в десятке ярдов от носа судна.