Сладострастный монах
Шрифт:
Мне на самом деле надо было проверить, все ли готово. Нами руководила гармоничная соразмерность. Мы с нетерпением ждали наступления счастливой минуты.
Восхитительной оргии должна была предшествовать трапеза, обставленная со вкусом и изысканностью. Тонкие вина для того стояли в изобилии, чтобы увеличить удовольствие. Готова поспорить, что даже у таких развращенных аристократов, как граф д'Артуа и герцог Орлеанский, не бывало лучших. Я велела славным сестрам сделать последние приготовления, а сама пошла за своей обожаемой затворницей.
Я нашла ее в глубоком раздумье. «Философствующая Тереза» —
Наконец долгожданная минута настала, и я проводила Лауру в комнату, где уже все было готово к пиру. Ее опять обуяли страхи, и она уж хотела повернуть назад, но я сказала, что отец Мудолом будет очень разочарован, ежели она откажется принять участие в церемонии.
— Скоро, — сказала я, — ты подпадешь под его чары. Ты в таком возрасте, когда в сердце любой девушки во весь голос заявляет о себе любовь. Тем не менее никто не станет заставлять тебя силой, если ты передумаешь, но уж по крайней мере почти наше собрание своим присутствием.
Так мне удалось убедить ее. К тому времени все уже были в сборе.
Лаура замерла на месте, увидев, как красиво убран высокий зал. Стол, сервированный с безукоризненным вкусом, казалось, звал к себе гостей. Мягкий свет свечей наполнял наши сердца сладострастием. Тут же стоял диван, коему предстояло стать троном, на котором отец Мудолом насладится своим триумфом. Лауру сразу же окружили сестры, и каждой из них не терпелось поцеловать ее. Ах, дорогой мой Геркулес, как бы тебе понравилось это зрелище! Твое воображение должно дополнить мое недостаточное описание: представь себе обворожительную девушку, ступающую робко и нерешительно, представь, что ее розовые губки горят огнем любви, а на щеках играет румянец невинности, представь себе огромные черные глаза, потупившиеся под эбеновыми бровями, плавно изогнутыми на лбу цвета слоновой кости, представь круглые грудки, легко различимые под апостольником — они до того выпирали из одежды, что, казалось, хотят вырваться из тюрьмы!
Какой смертный остался бы равнодушным при виде таких красот? Мудолом поразился ее прелести. Я заметила, как осветилось его лицо. Он не мог оторвать взгляд от юной девушки. Никто из нас не испытывал ревности, ибо мы были слишком ему благодарны, чтобы в эту минуту омрачать его радость проявлениями зависти. К тому же, мы знали, что впоследствии он вознаградит нас за нашу предупредительность.
Мы расселись вокруг стола. Я позаботилась о том, чтобы Лаура оказалась между мною и отцом приором.
Я обратилась к ней с такими словами:
— Дорогое дитя, ты не рассчитывала увидеть такой пышный стол в обители отшельниц. Однако тебе надобно знать, что мы очень богаты, поскольку короли, королевы и прочие глупцы издавна не оставляют нас своими пожертвованиями. А
Отец приор улыбнулся в ответ и произнес:
— Госпожа моя, ежели ты не прекратишь мне льстить, то я чересчур возгоржусь. Однако не бойся — я знаю себе истинную цену и не позволю вскружить себе голову похвалами, коих не заслуживаю.
Лаура слушала, ела, пила, но не говорила ни слова. Я была уверена, что вино подогреет ее любовное чувство, поэтому поставила перед ней приворотное зелье. И чуть она пригубила его, как у нее заблистали глаза и сама природа помогла ей отбросить стыд. Мы были готовы наблюдать за сладострастнейшим из зрелищ.
Беседа стала оживленнее, причем словеса вели нас к действиям. Сестра Урсула, сидевшая рядом со мной, страстно поцеловала меня, да так, что уста наши оставались приклеенными друг к другу довольно продолжительное время. Мы соприкасались языками, и скоро вся компания принялась забавляться на тот же манер. Отец Мудолом дерзко положил руку на грудь Лауры. Та, под влиянием первого порыва, хотела сбросить руку приора, но, следуя примеру подруг и ощутив на себе воздействие приворотного зелья, ослабила сопротивление настойчивым ласкам мужественного монаха.
Сестра Сенанж пришла на помощь приору и вытащила булавки, которые скрепляли апостольник девушки. Затем всем на обозрение были выставлены великолепнейшие груди: сплошь розы и лилии. Стремительное движение Лауры дало знать о состоянии, в котором она пребывала. Отец Мудолом, умирая от нетерпения, уже обнажил длинный, мощный член, гордая, красная головка которого, казалось, грозила всем присутствовавшим там п…дам.
Лауру проводили к дивану и уложили на него. Мы все окружили ее, расцеловали, сняли одежду. На ней скоро не осталось ничего, кроме нижней рубашки. Она не произнесла ни слова, лишь покраснела, не находя в себе сил оттолкнуть нас. Мы протянули нежную, почти что обнаженную жертву нашему могучему священнику.
Ах, мой любезный приор! Какое обаяние! Какие ягодицы! Какие бедра! Мудолом поспешно снял с себя одеяние и принял трепещущую Лауру в свои руки. Одной рукой он задрал ей рубашку до самого пояса, а другой направил устрашающую пику ко входу в ее святилище. Бедная девушка громко закричала. Он остановился. Я ласкала Лауру и уверяла ее в том, что необходимо немного пострадать, ежели она хочет приобщиться к истинному наслаждению.
Приор трижды пытал счастья и был трижды отвергнут, однако на четвертый раз ему удалось всадить головку. Он не собирался терять преимущество: совершив мощный выпад, он вдвинул член полностью. Ужасный вопль жертвы явился свидетельством триумфа святого отца. Он крепко держал Лауру, и она немного успокоилась, даже начала получать удовольствие, мало того — ерзать задом не хуже, чем если бы это делала я. Оба они одновременно достигли мига наивысшего наслаждения.