Сладострастный монах
Шрифт:
Он ничего не сказал, только положил руку ко мне на грудь. Далекая от мысли оттолкнуть его, я, напротив, крепче прижала его ладонь к себе. Осмелев от такого моего жеста, он повалил меня на кровать, поднял юбку и горячими губами принялся целовать каждый закоулок моего тела. Как только он узрел мои красоты, так сразу же бросился на меня. Я обхватила его ногами и ерзала задом в точном согласии с его движениями. Мы одновременно достигли мига высшего наслаждения. Ему хотелось провести со мной ночь, но я отказала ему в этой просьбе. Мне надобно быть благоразумной во всех своих поступках…»
Dubia
Тайна
I
Пробило полночь. Дворец графини Гамиани еще сверкал тысячью огней. Под звуки опьяняющей музыки танцующие оживленно выписывали фигуры кадрили, и все вокруг блистало великолепием туалетов и украшений. Красавица-хозяйка, которая, несомненно, была царицей этого бала, радовалась тому, что празднество удалось на славу. Она с милой улыбкой отвечала на слова восхищения и комплименты, что щедро расточали перед ней.
Но я, верный своей привычке наблюдателя, успел подметить нечто, заставившее меня усомниться в достоинствах, которые приписывались графине. То, что она — женщина светская, не вызывало сомнений, и когда оставалось лишь исследовать ее нрав, подойти с ланцетом анализа к ее сердцу, тут-то и оттолкнуло меня непонятное, странное предчувствие, помешавшее мне продолжать исследование. Передо мной словно встало непреодолимое препятствие, не позволявшее проникнуть в глубины этой женщины, а то, что лежало на поверхности, ничего не объясняло.
Обладательница огромного состояния, еще молодая и отменно красивая, по крайней мере, для большинства представителей нашего круга, она жила одна, не поддерживая родственных связей и не заводя близкой дружбы. В высшем свете она держалась особняком, а роскошный образ жизни графини едва ли мог обеспечиваться одним только состоянием. Как водится, злые языки распускали сплетни, но никаких подтверждений, как, впрочем, и опровержений, не обнаруживалось. Графиня Гамиани оставалась непроницаемой.
Одни называли ее Феодорой [10] , женщиной, лишенной сердца и неспособной на глубокое чувство, другие говорили, что ее душа страдает от раны, полученной в прошлом, и что поэтому она хочет предохранить себя от жестоких разочарований, которые, быть может, уготованы ей в будущем.
10
Преподобная из жития Василия Нового, душа которой закалилась в мытарствах.
Стремясь к определенному мнению, я призывал на помощь всю силу логики, однако все было безрезультатно: вывода, который удовлетворил бы меня, достичь не удавалось. Раздасадованный, я уже хотел было оставить попытки, когда один старый развратник во весь голос воскликнул:
— Послушайте, да ведь она — трибада [11] !
Одно это слово связало все звенья, все прояснилось, противоречия сгладились.
Трибада! Какое непривычное уху слово! Оно рисует перед вами волнующие картины бесподобного сладострастия, порочного до безумия. С ним связывают неистовое бешенство, неутолимое, ничем не сдерживаемое желание, страшное и незавершенное наслаждение. Напрасно гнал я прочь эти видения — они в мгновение ока заставили воображение кружиться в разгульном вихре. Я словно наяву видел обнаженную графиню
11
Лесбиянка.
Кровь моя воспламенилась, а чувства достигли крайнего предела напряжения. Ошеломленный, я опустился на диван, а придя в себя, начал раздумывать о том, как бы захватить графиню врасплох. Я во что бы то ни стало хотел этого добиться и не придумал ничего лучше, как тайком подглядывать за ней в течение ночи, укрывшись у нее в спальне.
Застекленная дверь находилась как раз против кровати. Отметив выгоду такого расположения, я замаскировался и стал нетерпеливо ждать дальнейшего развития событий.
Вскоре вошла графиня в сопровождении горничной и прелестной златокудрой девушки.
— Ступайте, Юлия, эту ночь я проведу без вас, — произнесла графиня, обращаясь к горничной. — Если услышите шум в моей комнате — не тревожьтесь, я хочу быть одна.
Эти слова обещали многое. Видимо, скоро я буду вознагражден за смелость. Голоса в зале затихли, гости разъехались. Графиня осталась наедине с приятельницей. Девушку звали Фанни.
Я стал свидетелем их разговора.
Фанни: — Скверная погода… Такой ливень, и, как назло, ни одной коляски.
Гамиани: — К сожалению, мой экипаж у каретника.
Фанни: — Маман будет беспокоиться.
Гамиани: — Не тревожьтесь, душа моя, ваша мама предупреждена. Она знает, что сегодня вы заночуете у меня. Располагайтесь и чувствуйте себя как дома.
Фанни: — Вы очень добры ко мне, но я не хочу вас стеснять.
Гамиани: — Напротив, вы доставите мне большое удовольствие. Я вас даже не оставлю в этой комнате одну, мы останемся вместе.
Фанни: — Как же можно? Это ваша спальня.
Гамиани: — Вы очень церемонны. Давайте вести себя как подруги-пансионерки.
И графиня скрепила это излияние нежности сладким поцелуем.
Гамиани: — Я помогу вам раздеться, поскольку горничная уже, верно, спит. Мы обойдемся без нее… Какое сложение! Счастливая, я завидую вашей фигурке.
Фанни: — Вы находите, что я хороша собою?
Гамиани: — Не просто хороша, восхитительна!
Фанни: — Вы мне льстите.
Гамиани: — Какая белизна кожи! Я сгораю от зависти.
Фанни: — Нет, вы не правы, говорю вам от всей души: вы белее меня.
Гамиани: — Дитя мое, не говорите глупости… Снимайте-ка лучше с себя все, как я. Не стыдитесь, это ведь не перед мужчиной. Посмотрите в зеркало… Будь здесь Парис, он, конечно же, отдал бы яблоко вам, плутовка… — Графиня улыбалась, зная, что сама она столь же прекрасна, и находя подтверждение этому в зеркале. — Вас следует поцеловать в лобик, в щечки, в губы. Вы прекрасны всюду — вся, вся…
Губы графини пылко и сладострастно пробежали по телу Фанни. Та, полная смущения, позволяла делать с собою все, не понимая, что происходит. Она трепетала от страха.
Прелестная чета была воплощением страсти и изящества, самозабвения и боязливого стыда. Девушка-ангел в объятиях воспаленной вакханки. Что за красота открылась моему взору! Какое зрелище волновало мои чувства!
Фанни: — Что вы делаете, мадам! Пустите меня, прошу вас!
Гамиани: — Нет, нет, моя Фанни, нет, жизнь моя, дитя мое! Моя радость, ты слишком прекрасна. Видишь — я люблю тебя, я схожу с ума от любви!