Сламона
Шрифт:
— Все может быть. Все теперь во власти людей и колдуна Конрада, ххо! Какие еще утешительные новости вы принесли из Среднего Мира, фея?
— Увы, хороших новостей больше нет! Зато есть плохие. Наш с вами крестник, Дэви…
— Что натворил этот сорванец? Отрадно послушать во время гибели мира о проделках шустрого мальчишки…
— Это все моя вина, Рыцарь — мне некогда было следить за ним в такой кутерьме, и… И едва буря стихла, он выплыл за рифы в открытое море, чтобы добраться до Поющих Скал. И почти сразу повстречался с белой акулой.
— Дэви встретил первую
Его конь давно уже мчался, не чуя поводьев, по следам коня владыки троллей; табун грозовых лошадей, подгоняемый ветром, повернул и поскакал на восток; над головами всадников вместо валькирий вились теперь зловещие черные птицы.
— Да, он встретил свою первую акулу, и мало того… Когда она на него бросилась, Дэви распорол ей брюхо ножом! — фея Амина убрала опаленные волосы под алмазный венец и взглянула на Повелителя Темного Царства так виновато, словно она сама пырнула ножом бедную беззащитную акулу.
Туча стремительно таяла под копытами спотыкающихся коней, ветер становился все холодней, свирепее и жестче…
— Перо совы, холодное железо и черный кипарис… Значит, Дэви сделался взрослым? — проговорил Рыцарь-Бродяга. — И скоро его настигнет Тройное Заклятье Бернаграда?
— Может, оно уже его настигло, — устало отозвалась Фея Света. — Мой магический кристалл разбит, и я не могу узнать…
— Значит, скоро Дэви станет той жалкой тварью, какой его хотел сделать колдун Конрад, и уйдет в Предел, к человеку, сказавшему дурацкое слово «сламона»?
— Вы же знаете, у нас нет силы против Тройного Заклятья Бернгарда! Мы были бессильны против него даже в прежние счастливые времена…
— Да, Конрад знал, что своровать у своего учителя! И теперь я понимаю, почему проклятый ублюдок не пожалел потратить на Дэви ворованное волшебство!
— Почему?
— Сто чертей и одна ведьма!!! Вспомните Древний Закон Стрелы: «Смертельную рану, нанесенную стрелой, можно вылечить только наконечником той же стрелы… Большое зло, причиненное одним человеком, может исправить только другой человек!» Вот чего боялся этот урод из Немой Горы: что человек, рожденный ровно в полночь при полной луне, тот, кому Ильмар передал свою Древнюю Силу, когда-нибудь станет магом и остановит Большую Смуту! Вот почему девять лет назад Конрад заколдовал нашего крестника!
— Все теперь во власти колдуна! — убито прокричала Фея Света сквозь карканье черных птиц. — Вы же понимаете, Рыцарь…
— Я понимаю… Я все понимаю… Туман висит над Запредельем, и над нашими судьбами туман… А когда туман рассеется, наверное, только колдун Конрад и будет помнить, что означает слово «абракадабра»… НО ЕЩЕ НЕ ВСЕ КОНЧЕНО, СТО ЧЕРТЕЙ И ОДНА ВЕДЬМА!!! — вдруг бешено заорал Рыцарь-Бродяга, на всем скаку осадив вороного скакуна. — Пусть Конрад проглотил почти все Запределье, этим последним кусочком он подавится, прах меня побери!
Синие молнии обрадованно зазмеились в гриве вздыбившегося коня, гром разметал во все стороны черных птиц.
— Я возьму Дэви с собой в Ассагардон, к Великому Магу Теварцу! И тогда посмотрим еще, чья возьмет!
— Что
— Скачите! Скачите, не ждите меня! — гаркнул Рыцарь-Бродяга и погнал своего коня вниз, назад, сквозь тучи и птичий крик, к маленькому зеленому острову с высокими пальмами на песчаных утесах.
ГЛАВА ПЯТАЯ. Предел, Запределье. Великий маг Теварец
Когда в вагоне гаснет свет и остаются только маленькие синие лампочки под потолком, когда рядом спят незнакомые люди и звенит ложечка, забытая в чьем-то стакане чая — тогда от нестерпимой тоски начинает ныть не только душа, но и живот, и зубы, и даже уши…
Джон Мильн съежился под одеялом, подтянул колени к подбородку и зажмурил глаза. Но он не смог заткнуть уши так крепко, чтобы не слышать стук колес, которые с каждой секундой приближали его к городу Мурленбургу, к школе для филологических психов. Чтоб она сгорела, эта школа! Если бы он мог исчезнуть из вагона и оказаться в Госхольне, на знакомом подоконнике в знакомой спальне… Нет, даже не в Госхольне! Вот бы очутиться там, где до него уже не сможет добраться никто из людей! Как было бы здорово оказаться сейчас в самом неуютном, самом страшном, самом опасном, только БЕЗЛЮДНОМ месте!
Маленькая валькирия
В маяке было жутко, холодно и темно, хотя повсюду горели сотни костров.
Вдали костры сливались в звездную россыпь, вблизи полыхали огненными столбами, и на стенах шевелились зловещие тени тех, кто сидел и бродил у огня. За узкими зарешеченными окнами ревела буря, там билось о берег штормовое море и грохотал гром, но в маяке никто не обращал на это внимания.
Здесь никто не боялся бури. И никто здесь не ругался и не ссорился друг с другом, хотя у некоторых костров Древние сидели так тесно, что в их кружок смог бы втиснуться разве что маленький домовой.
Малыши Древних сновали над кострами верхом на грифонах, у гигантского камина сопел спящий дракон, в распахнутую дверь хлестали струи дождя, смывая защитные каблограммы с земляного пола, и торни лихорадочно рисовали их снова и снова, но их опять стирали ноги больших и маленьких существ, то и дело врывающихся в маяк…