Слава не меркнет
Шрифт:
дома вместе со всеми строил комбриг. Сажал деревья в большом саду, что раскинулся на краю городка.
И любил лазать на деревья... Кто-то сказал, что странности людей придают их облику черты
неповторимой индивидуальности. Может, это действительно так.
Смушкевичу доставляло истинное наслаждение обмануть бдительность сторожа, перелезть через забор
и, взобравшись на дерево, набить полную пазуху яблок. Потом он угощал ими поджидавшую его жену и с
удовольствием
Но старика сторожа провести было не так-то просто. Он уже давно догадался, кто лазит к нему в сад. И, будто невзначай встретив комбрига с женой, жаловался: лазят там какие-то пацаны по деревьям. Разве их
поймаешь?
Смушкевич улыбался. А старик, глядя ему вслед, ворчал в бороду:
— Командир, а как дитя малое...
— Вот бы ему поймать тебя, знал бы тогда, — выговаривала Смушкевичу жена.
— Ничего, это полезно. Тренировка перед прыжками с парашютом, — отшучивался он. — Ведь учиться
еду.
Учиться Смушкевич уехал в знаменитую авиационную школу имени Мясникова в Каче. Надо же было
наконец получить официальный диплом летчика. Здесь он вновь встретился с Кушаковым. Василий
Антонович был начальником школы. [34]
— У меня, Яша, без скидок на знакомство, — поздоровавшись, сказал Кушаков. — Придется выполнять
все...
— И с парашютом прыгать заставишь? — пряча улыбку, спросил Смушкевич.
— А как же? — всерьез приняв его вопрос, удивился Кушаков.
— Ну вот и отлично, — вспомнив свои походы в сад, рассмеялся Яков Владимирович. — Я-то боялся —
не придется. А поблажек, дорогой Василий Антонович, не надо. Не затем приехал. Время дорого. На
поблажки расходовать жаль.
Школу он закончил досрочно. И с дипломом летчика вернулся в Витебск.
Здесь его ждала прибывшая из Москвы комиссия, в состав которой входил Чкалов.
В своей неизменной кожаной куртке Чкалов сидел на траве и, нетерпеливо покусывая стебелек какого-то
цветка, наблюдал за полетами. Потом ему, видно, надоедало на земле и, забравшись к кому-нибудь в
самолет, он улетал. А вернувшись, довольно улыбаясь и по-волжски окая, говорил Смушкевичу:
— Хорошо у тебя ребята летают.
И тот, стремясь скрыть свою радость от того, что все идет хорошо, отвечал:
— Да, летают ничего...
— Ну, ты не скромничай, — перебивал его Чкалов. — Летают что надо.
Бригада заняла первое место в округе, а эскадрилья Бориса Туржанского стала первой в Военно-
Воздушных Силах страны. Первенства не отдавали много лет.
То, что в Витебской бригаде умеют не только летать, показали
была нанести удар по аэродромам «синих». План операции готовил весь штаб. Но в нем ясно проступало
то, что всегда отличало Смушкевича, — дерзость решений, смелость мысли и точность расчета.
— Чтобы достичь максимального эффекта, для нанесения удара надо выбрать такое время, когда на
аэродроме находится больше всего самолетов противника, — говорил Смушкевич.
К аэродрому «синих» витебцы подошли, скрывшись за облаками. Был тот особенный, наверное, самый
тихий в природе час, когда день уже угасает, но вечер еще не начался. По пути им не встретился ни один
самолет «противника». Но когда перед самым аэродромом вынырнули из-за облаков, их заметили.
Открыли огонь зенитки. Забегали у машин летчики.
Смушкевич ожидал этого. Больше того, он знал, что там, на аэродроме, летчики одной с ним школы. Хоть
и «синие», а свои. Их, конечно, не обескуражит его внезапное появление. И потому пошел на хитрость.
Специально отвлек внимание на себя. А в это время из-за леса с противоположной стороны на аэродром
«синих» выскочили самолеты Гомельской бригады, которой командовал брат командира эскадрильи
витебцев Александр Туржанский. Они накрыли «синих» дымовой завесой. Вот тогда-то и обрушили свой
удар витебцы. Аэродром «противника» был разгромлен. А спустя несколько часов посредники сообщили
в штаб маневров, что самолеты витебцев появились над другим аэродромом «синих».
Они подошли незаметно и, появившись над целью, зажгли все огни. Тогда стал виден четкий строй, в
котором атаковали «противника» самолеты. Затем огни погасли. Самолеты словно растворились во тьме, а может, ушли вовсе. Но через несколько минут они вновь обрушивали на голову «противника» [36] удар.
Невидимые с земли, они были полными хозяевами в небе.
В штабе маневров Смушкевича тепло поздравил Уборевич.
— Пойдемте, представлю вас нашим гостям, — упирая на последнее слово и пряча за стеклами пенсне
усмешку, сказал Уборевич.
Немного поодаль у деревьев стояла большая группа военных. Некоторые были в форме иностранных
государств.
— Командир Витебской бригады, — представил Смушкевича Иероним Петрович.
— О, ваш ночной полет был просто великолепен, — восторженно пожимая Смушкевичу руку, сказал
итальянский генерал.
— Это было колоссально... — подтвердил англичанин.
— Однако я должен вам сказать, господин Смушкевич, что в этой истории с дымовой завесой вы