Славные ребята

Фор Люси

Он поднялся с места.

— Но мы-то вдвоем все-таки можем поговорить…

— Нет, я приехал сюда молчать и не собираюсь нарушать молчание ради беседы с магнитофоном.

— У меня никакого магнитофона нет.

— Есть, только в голове. Впрочем, так оно и должно быть, ведь вам за это платят.

— Значит, больше не увидимся? Так?

— Ну, если встретимся, тогда, пожалуй… Ладно! Чао! И спасибо вам. С виду вы человек порядочный, но, если таким делом занимаетесь, вы, конечно, не лучше всех прочих.

Мальчик ушел, и Марк остался в одиночестве. Он кликнул бармена и потребовал счет.

Человек

порядочный… Который не лучше всех прочих. Но, если вдуматься… Разумеется, если бы он мог, он выбрал бы себе иной путь. В молодости, как и все юноши, он тоже мечтал… Конечно, мечталось и о славе… но он взял и женился. Молодым. В те времена брак в буржуазных условиях требовал немедленной оседлости; пошли дети, и, значит, нужны стали деньги, потянуло на семейный уют, а там и пошло… Словом, попал в зубчатую передачу… Разве этого избежишь и как? Дельфина… вечно на нее ссылаться, вечно ею себя оправдывать. Зубчатая передача и ловушка, откуда не выберешься. Слава… Правда, оставался талант. Как журналист он бы еще мог сбежать, но как человеку это ему не подходило. Еще вчера ему мерещилась в воображении тихая домашняя заводь, новая жизнь у семейного очага, куда нет доступа посторонним. А сейчас ему хотелось иного — убежать куда глаза глядят, начать все сначала. Неужели он уступит этому бредовому порыву? Где же его правда? Как до нее докопаться? Почему он — человек взрослый — с трудом разбирается в собственных потаенных желаниях? В силу непостоянства? Он даже поморщился: до того неприятно прозвучало это слово. Однако не может же человек хотеть сегодня одного, а завтра совсем другого? Кто возьмется это утверждать? Ясно, он обязан сделать выбор, упорствовать в своем выборе, но, как видно, выдержка не самая сильная его сторона.

«Неужели меня так возмутили слова этого мальчишки? Ведь должен же я был понять, что все это говорилось только ради денег. А почему, в сущности, я так вознегодовал? Впервые я настолько растерялся в присутствии щенка. И даже это мое возмущение… Разобраться в противоречиях. Выбрать. Все вообще сводится к этому.

До сих пор мальчики были для меня, так сказать, абстракцией. И вдруг в один прекрасный день тебя берет соблазн, ну не совсем соблазн, скажем мягче, ты допускаешь возможность… Наверно, на одно мгновение я понял, что такое вполне может произойти — конечно, с другими, — и не возмутился. Такой же акт, как и все прочие, ни хуже, ни лучше. Просто-напросто человеческий! Всякая любовь заслуживает уважения: тот, кто любит, — господин, а равнодушный — вассал».

На помощь ему пришли разрозненные воспоминания из классической литературы: уж на что была высока цивилизация, скажем, в древней Греции, и там чтили подобные союзы. Так почему сразу же и пугаться? Разве нуждается в оправдании любое влечение?

В памяти снова всплыло лицо, черты которого выражали презрение, вызов.

«Я с этим мальчиком? Ну и что? Вдруг обнаружить, что в пятьдесят лет ты, оказывается, не такой уж бронированный. Не будем преувеличивать, во-первых, пятидесяти мне еще нет, и, во-вторых, не такое уж это было неодолимое влечение… Обыкновенная игра. Мальчик-то еще не в моей постели. И если быть до конца искренним, никогда и не будет».

Глава четвертая

Целый час он бегал по городу. Может быть, мальчик

с лицом Христа уже смылся. Катманду и его пустячные тайны. Вдруг он заметил, что за ним все время следует какой-то подросток. А что если этот незнакомый мальчишка сведет его к тому, в черном плаще? Теперь уж Марк не поддастся, как вчера, на все эти идиотские предложения, он теперь знает — а раньше что ли не знал? — что хиппи, добывая себе средства к существованию, в основном пользуются своим телом. Он сам читал об этом и в газетах и в журналах, но как-то не вдавался в смысл прочитанного, просто читал и читал. Но быть главным персонажем в этой комедии — совсем иное. Пока еще он не главный.

Читал он также, что эти молодые люди продают свою кровь для переливания, продают свои паспорта, короче, продают все, чем владеют, но слово «проституция» в словаре Марка не вязалось с субъектами мужского пола. Журналист — и такая наивность! Да нет. Зритель и актер смотрят на вещи по-разному.

Незнакомый подросток догнал Марка и сразу перешел к делу. Внешность вульгарная, ни на грош обаяния, если говорить начистоту, физиономия неприятная, и тоже насмешливо-тягуче растягивает слова.

— Может, я могу вам чем-нибудь быть полезен?

Опять француз! Неужели все они из Франции?

Марк насторожился, но все-таки вслушался в этот хрипловатый голос, так непохожий на голос его вчерашнего сурового собеседника.

— Я у вас, кажется, ничего не просил.

— Точно, но, по-моему, вы кого-то ищите.

— Ничего я не ищу. Просто гуляю.

Почему он так ответил? Будто он обязан давать объяснения, в чем-то оправдываться. В конце концов, что ему этот незнакомый мальчишка?..

— Покурить есть?

— Есть…

Марк вынул пачку сигарет, нашарил зажигалку.

— Спасибо… зажигалка при мне. Все, что у меня осталось. Впрочем, и она у меня не надолго.

Вдруг Марк всполошился. А что, если этот попросит у него денег, как тогда себя вести? И он насмешливо подчеркнул:

— К сожалению, это обыкновенный табак.

— Понятно, на что вы намекаете. Но я только табак курю. — И не без ехидства добавил: — В отличие от вашего вчерашнего дружка…

— Какого еще дружка?

— Алена. Уже забыли? Только не вздумайте меня уверять, что вы не рассчитывали его здесь встретить. Красивый малый… Ясно, покрасивее меня. И более утонченный. Это сразу в глаза бросается, вопреки всему прочему.

Марку захотелось хватить кулаком по этой противной роже или хотя бы отшвырнуть его от себя подальше, однако он сдержался и совсем было отошел, но новый знакомый придержал его за рукав.

— Простите, пожалуйста, я вовсе не хотел вас обидеть. Может, девочек предпочитаете? Я многих девочек знаю. И тех, которые с нами, и здешних.

— Ничего я не предпочитаю, а хочу только одного, чтобы вы смотались отсюда. И по-быстрому. Иначе не могу поручиться, что сдержусь и не съезжу вам по физиономии.

— Ладно, ладно, ухожу… А ведь Ален говорил, что вы славный малый.

Вопрос сам собой сорвался с губ Марка:

— Он говорил вам обо мне?

Слова эти были произнесены таким многозначительным тоном, что мальчишка прыснул.

— А как вы думаете? Что же это, по-вашему, тайна? Любовное приключение, что ли? Это не наш стиль. У нас все общее — деньги, секс, чувства. Мы не буржуа.