Славься, Темная Властительница!
Шрифт:
Враги приближались, ещё немного, и тёмная волна пехоты ударится о бревенчатые стены. Но перед самым ударом защитники успели применить весь богатый арсенал установленных в башенках механизмов, нафаршировав атакующих богатым набором разнородного железа и дерева.
Оливия запустила руку в волосы, пытаясь осмыслить происходящее. Три десятка фигурок наломились на глухие ворота, вопя не то от ран, не то от страха. Все они были за несколько минут насажены на просунутые в бойницы стен пики. В сотне метрах за их спинами в клочках взрезанной лучами света темноты бежали прочь немногие здравомыслящие, вовремя оценившие гибельность предприятия. По позвоночнику девушки побежал мороз – если так и дальше продолжится, то и она и её люди останутся совсем без медалей и трофеев.
Схватка на правом фланге параракской армиии не затихала. Новые силы, брошенные в горнило мясорубки, поколебали уверенность северян.
Панорамы сражения сменялись. Вот могучий берсеркер раскручивает над головой боевую секиру, вот копья нескольких лучников пронзают его соратника, не успевшего закрыться щитом. Сверкающий нашивками сотника мужчина отчаянно уворачивается от чёрного монстра, бессильно лязгающего гигантскими челюстями. Древний давно поймал бы человека, если бы не торчащие из бока серебряные стрелы. В какой-то момент взмах когтистой лапы прошёл слишком высоко, и разом прекративший убегать офицер, поднырнув под удар, вонзил в брюхо монстра длинную шпагу. Брызнула чёрная кровь, шипение плавящегося мяса и рёв умирающего зверя на секунду парализовали сражение. Всего на секунду. Когда первый из ему подобных доказал свою смертность, смятение длилось гораздо дольше.
Параракс одерживал верх. Выжившие после первой атаки освободились от страха перед врагами, уверовали в его смертность. Не имевшие до этого боевого опыта солдаты осознали, что привыкшие иступлённо колоть и рубить соломенное чучело руки с тем же остервенением проворачивают этот фокус с живыми людьми. Но главным были офицеры, сумевшие сплотить вокруг себя первые боевые группы, сейчас разросшиеся до размеров полурот и неумолимо теснящих северян.
Хьюберт был хорошим воином. Даже слишком. Меч был продолжением его руки, а иногда обоих. Честно говоря, привяжи он клинок к заду, всё равно ни один из встреченных сегодня противников не продержался бы против него и минуты. Находясь на острие атаки, он вёл часть клавендхольмского гарнизона с целью разрезать вражеский строй на две части. По крайней мере ему хотелось в это верить. Потому как строя не наблюдалось ни с той, ни с другой стороны. Увы, как и многие на этом проклятом плато, он просто махал мечом. Зато как махал! Лезвие рассекало воздух, шубы, тех кто в шубах, оно не щадило ни кольчуг, ни костей. Но мечник не расслаблялся. Азарт схватки был ему столь же чужд, сколь холодному металлу Бристоля. Они лишь инструменты войны. В этом нет наслаждения, только честь, долг и мастерство. Рука направила меч вперёд, клинок со скрежетом скользнул по массивному лезвию топора, слегка отводя его в сторону. Враг пытается ударить рукоятью, но слишком поздно понимает, что тяжёлый топор не позволит удержать равновесие, нога северянина подгибается, и в грудь вонзается острие меча старого мастера. Попытка соратников воспользоваться ситуацией и поразить рыцаря с боков и спины рассыпается о внезапный и грубый, но от того не менее устрашающий взмах. Меч увеличился вдвое и вместе с нанизанным на него человеком описал полный оборот, снося не успевших увернуться воинов. Три новых тела рухнули на жёсткую, утоптанную за тысячу схваток землю Плато Стикса.
Взгляд главнокомандующего пронзил неровные ряды людей: десятки одиночных и групповых схваток, десятки жизней и судеб, но ни одна из них не требовала его вмешательства. Люди прекрасно умирали без его помощи.
Кроме одного.
Невысокий воин в чёрной кожаной куртке орудовал двуручным мечом, словно оголодавший путешественник ножом и вилкой. Под ударами зачарованного клинка раскалывались доспехи и щиты, ломалось оружие и прочие материальные ценности. Но, в отличие от Хьюберта, этот человек откровенно наслаждался боем, каждой смертью, каждой раной, каждой победой. Старик думал не долго, когда недавно убивший Древнего офицер пал, насаженный на двуручник незнакомца. Главнокомандующий уменьшил Бристоль до удобных размеров и неспешно двинулся навстречу грядущей медали. Человек в чёрном заметил оказанное ему внимание. Белая, уходящая в нагрудник борода и торчащие сквозь щели в забрале усы были среди воинов не менее известны, чем длинные, собранные в хвост волосы и акульи зубы. Очень быстро вокруг дуэлянтов образовалось пустое пространство. Никаких речей и салютов, приветствием и сигналом к сражению стали скрещённые клинки.
Командующий Клавендхольма очень быстро оценил легендарную силу врага. Он превосходил
Бристоль сузился втрое, приняв подобающую рапире форму. Главнокомандующий наносит укол, пробивающий куртку, но пока не достающий до плоти Всетемнейшего. Ответный взмах отражает уже полноценный палаш, вторая рука старика подпирает лезвие, уводя чёрный меч Князя в сторону. Подножка – алаарский правитель оказывается на земле, и только перекат спасает его от смерти под колоссальным клинком, оставившим на камне скалы глубокую трещину. Бристоль менял и форму и размеры, но каждой из этих форм Хьюберт владел мастерски. Шаг за шагом он теснил «проблему», приближая её к неизбежному решению. Куртка мужчины обзавелась превосходной вентиляцией, а несколько рассечений и ран украсили его тело. В какой-то момент престарелый воин сумел подцепить гарду чёрного клинка своей, поле чего вырвал из рук врага его оружие.
Князь оказался на земле, поражённый и беззащитный. Алаарцы молча взирали на своего поверженного повелителя. Никто из тех, кто знал Князя, не мог поверить в произошедшее. Им не было дела до навыков своего господина, но ведь Всетемнейший не может проиграть!
Неспешным шагом победитель приблизился к мужчине. Как же похожа эта сцена на их с Глэдис поединок. Вновь поверженный враг перед ним, и вновь за ним выбор жить тому или пасть. Вспоминая, чем обернулся его прошлый выбор, рыцарь не усомнится ни на секунду.
– И всё же на мечах я лучший, – губы Тёмного Властелина сошлись в ухмылке. – Без магии ты бы не победил.
– Ты тоже её использовал, – парировал Хьюберт, занося меч для финального удара.
– Лишь ту, что необходима для поддержания моей жизни.
Меч просвистел в воздухе и замер в сантиметре от головы Князя, остановленный когтистой лапой. Блестящие чернотой когти впились в сталь оружия, не позволяя ему двигаться дальше. Параракский главнокомандующий не растерялся, он просто заставил меч расти в надежде, что тот доберётся до лежащего на земле правителя, но он попросту поднял клинок вместе с мечником. Тот уменьшил оружие, вырывая его из хватки и вновь увеличивая для нанесения удара. Прямой вертикальный взмах, усиленный всем весом латника и падением, обрушился на пустоту. Князь отскочил назад в последнюю секунду и отвёл в сторону выброшенный вперёд Бристоль. Чёрная лапа скользнула по серебристой кромке, в то время как вторая видоизменившаяся рука ударила по шлему главнокомандующего. Безупречная броня не защищала от звона в ушах, потерянной секунды северному владыке хватило для того, чтобы избавить пенсионера от лишней тяжести в виде оружия.
– Действительно хорошие доспехи, – Князь восхищённо присвистнул. – Этими руками я когда-то пробивал нагрудные пластины Древних. Интересно, как они позволяют тебе двигаться так плавно? Помнится, был один способ магической обработки стали, при котором она становится необычайно прочной при резком воздействии, – мужчина с размаху ударил рыцаря в грудь. Последовал грохот, тело рванулось, но не получило повреждений. – Но вот если двигаться плавно...
Когти видоизменённой руки обхватили шлем и медленно его сжали. Стоит сказать, что шлем был передан Хьюберту от деда ещё в молодости. Тогда он был ему впору. Последние же годы броня была явно велика для старческой головы. Но вот, под давлением пальцев он снова стал главнокомандующему по размеру. Увы, тот даже обрадоваться не успел перед тем, как шлем стал ему мал. Мал настолько, что Параракс лишился главнокомандующего.