Славься, Темная Властительница!
Шрифт:
Но город остался позади. На смену ему пришло чувство скорого завершения последнего путешествия. Источник зова всё ближе, часом раньше или позже они канут в небытие.
– Коль скоро завершение не за горами, – со вздохом сказал филин, – мне хотелось бы попросить прощения у госпожи. Из-за моей трусости и некомпетентности вы расстались с жизнью.
Королева остановилась. Нет, душа её по-прежнему двигалась в пространстве, но призрачные ноги более не перебирали пустоту.
– Тебе не за что извиняться, Гуамоколатокинт, – подумав, ответила чародейка. – Скорее здесь моя вина. С самого первого дня нашего знакомства ты учил меня самостоятельно принимать решения и последствия этих
– Какая проницательность! Не зря два года назад я сказал, что вы будете превосходной королевой. Но всё же поражает отсутствие гнева в такой ситуации. Какой самоконтроль!
Лишённые плоти щёки не могут краснеть, тело без лёгких не выдаёт волнение участившимся дыханием. Столь простые моменты, о которых даже не подумал мудрый филин, прекрасно осознавала Мизори. Как и то, что призрачной ногой не заехать по птичьему заду. Но в этом последнем пути навстречу неизведанному вовсе не стоит показывать напарнику нерешительность. Пусть верит в её магические познания столь же твёрдо, сколь она когда-то верила в экономические познания Гуама. Тем более, филин так искренне её хвалил. Никогда ещё Торвальд не приходилось слышать о себе так много хорошего.
«Прямо как на похоронах» – с грустью отметила девушка. А птица не унималась, вещая о том, сколь скоротечной оказалась жизнь молодого дарования, и что сейчас Мизори, наверное, безумно огорчается по данному поводу. Мизори все ещё хранила молчание, лишь один раз королева инстинктивно вздрогнула, когда её мыслей коснулся образ рыжеволосой девушки в зелёном платье. Возможно, Мерль на этом свете единственная, кто в ней по-настоящему нуждается? Хотя... Нет! Долой подозрения! Стоит избавиться от всех этих связанных с эльфами стереотипов, дабы сохранить светлую память о подруге и уберечь себя от ненужных послесмертных терзаний. Остальные справятся без неё. Торвальд даже злорадно усмехнулась, когда представила, что её Всетемнейший приемник сделает с распустившейся кликой из министров и интендантов.
– Моя Королева? – обнаружив, что в нематериальной форме говорить на людском диалекте намного проще, Гуамоко открыл в себе новые грани болтливости и сейчас просто не мог остановиться. – А как вам вообще удаётся быть такой спокойной? Неужели вы ни о чём не жалеете? Неужели так довольны прожитой жизнью?
О чём жалела Торвальд? Кроме пары зарийских массажистов, доспехов из бесцветной стали для внутренней стражи и пивного фонтана? Да какая, собственно говоря, разница? Её обещание подарить народу Параракса свободу воли умерло вместе с ней, и лишь одна душа сохранит о нём память. Надёжная душа, умеющая хранить секреты веками. Вовсе не счастливая жизнь делала Торвальд спокойной, а нечто иное.
– Видишь ли, Гуамоколатокинт, я чертовски везучая сука.
– Ваше Величество, вы говорите о себе так грубо.
– Это не я сказала, а один человек. Разбойник.
– Тогда, наверное, это был очень храбрый разбойник, раз сказал подобное чародейке. Или очень красивый?
– Ни первое, ни второе. Ему просто было нечего терять. Это были его последние слова. В смысле, культурные слова. Но понимаешь, мой пернатый учитель, он ведь был прав. Я везучая. Тогда мне повезло, что ни одна из стрел не задела сердце, и до этого множество раз смерть обходила меня стороной. Мне выпадали одни шансы из тысяч – я получила магический дар, королевскую власть, выжила в стольких самоубийственных схватках! Но Мир находится в равновесии, я верю, и за каждую удачу приходится платить. Мысли об этой
Девушка и филин посмотрели друг на друга, и оба поймали себя на мысли, что каждый из них получил от другого немного мудрости и житейского опыта. А ещё огромные глава совы неплохо гармонировали с лёгкой голубизной очей девушки. Зов чувствовался всё сильнее, и вместе с потоками душ, летевшими вперёд, крошечные песчинки, словно посмертный пепел, лились им навстречу. Зёрна жизни рассеивались по округе, как брызги дождя, как солнечный свет. Его источник манил к себе. Так солнце манит молодую поросль. И сверкающий кристалл, напоминавший сердце, был во многом похож на солнце. В изумлении маг и фамильяр долго смотрели на источник зова, каждый из них помимо обычных в таких случаях мыслей о рюмке и мышке, парне и самке невольно вспоминал одного весьма малоразмерного лича.
– Надеюсь, он сюда никогда не доберётся, – подвела черту Мизори. – Колдуны вроде Клауса не должны прикасаться к такого рода вещам.
– Не знаю, почему, – призрачная птица наклонила голову, – но мне думается точно так же.
– Впрочем, мы так и не узнаем, чем закончилось странствие нашего костлявого друга. Может он уже давно не жилец. Пора и нам, – вздохнула элементалистка. – Что ж, оставляю эту честь тебе. Здесь много сырой первоматерии, так что можешь попробовать взлететь.
Филин чинно поклонился, элегантно взмахнув призрачным крылом. А затем, подпрыгнув, воспарил в пустоте. Мерцающая синевой тень величественного фамильяра устремилась к маленькому солнцу, паря на частицах первоматерии, постепенно растворяясь в его сиянии, и вот...
Бам! Призрачная тень величественного фамильяра сползает по поверхности кристалла.
– Ой, прости, Гуамчик! – девушка прикрыла лицо ладошками, пытаясь не столько изобразить испуг, сколько скрыть злорадную ухмылку. – Я совсем забыла, что наши души связаны и ты не можешь уйти вперёд меня.
– А мне-то казалось, у воздушных элементалистов идеальная память, – насупилась душа министра, невольно ершась.
– Ха. Не ной, смотри лучше, как нужно, – покойная королева элегантно прогнулась, беря низкий старт, готовясь к своему последнему спринту. Каждый псевдо-шаг отдавался в голове отголоском поступи, порывом ветра, запахами живого мира. Через секунду всё это уйдет в небытие...
Бам! Призрачная тень королевы сползает по кристальной поверхности.
Некромант ничего не понимал, паника захлестнула мага. Сердце не работало. Вернее, работало вовсе не так, как рассчитывал Клаус. Мерль ещё держала его на прицеле, но это было уже не важно. Все годы поисков и подготовки, полное опасностей путешествие в подземелье, всё оказалось бесполезным. Госпожа очень верно оценила способности ученика, решив, что нет смысла менять сокровищницу из-за подобного ничтожества.
– Я никто... – лич плюхнулся на колени, прижимаясь к посоху. – На что я рассчитывал? Ведь даже идиот понял бы, что будь возможность использовать сердце, Гризельда использовала бы его сама. Но нет, отчего-то я решил, что у меня получится то, что Госпожа не смогла сделать в течение десятилетий.
Эльфийка с недоумением взирала на некогда грозного, а теперь совершенно раздавленного противника. Она чувствовала в его словах и действиях искренность, но от этого становилось лишь страшнее. В чём он просчитался? И что теперь будет с Миз?