Славься, Темная Властительница!
Шрифт:
А малыш Гюнтер хотел стать героем, совсем как Элайла или Гварнаэль. Совершать подвиги ради чести и славы, спасать невинных и защищать бессильных. Он учился владеть оружием и был лучшим среди братьев и сестёр, а когда пришла пора совершеннолетия, молодой человек покинул отчий дом и записался в наёмники. И сколько же продержалась его вера в героизм? Он брался только за светлые задания – истребление бандитов, защиту деревень, сопровождение караванов. Однако скоро выяснилось, что разница между бандитами и голодными крестьянами весьма туманна, деревни подчас оказываются разбойничьими лагерями, а караваны перевозят оружие. Идеалы закончились, остались охочие до дорог солдатские сапоги, вечно
– Но знаешь, когда мы продирались сквозь орды скелетов, там, под землёй, когда нас зажали, когда была дуэль с тем зомби, я внезапно понял, что это ОНО! То самое! Из легенд и детских сказок! Сражение с легионами зла, спасение прекрасной девы. Даже настоящее предательство товарищей! Как я мечтал. И это было невероятно...
– Видимо, у Мизори дар исполнять мечты. Даже после смерти она помогает совершенно разным существам получить желанное, будь то подвиг, кусочек алого кристалла, место в мире, дом...
– А ещё она обеспечила Князю разгром Параракса, – весело заметил Хайниц.
– Это мы сейчас пытаемся предотвратить.
– Ты, а не мы, – толстяк виновато улыбнулся. – Если алаарцы подойдут к городу, я забираю Эрви и делаю ноги.
– Но ведь ты воин! Ты умеешь сражаться! И вообще, у меня были большие планы на твой счёт.
Как ни прискорбно, но именно по причине принадлежности к воинскому сословию Гюнтер собирался бежать. Там, где даже пессимисты видели проблеск надежды, освоивший азы стратегии и тактики отпрыск барона видел единственный печальный финал. Даже если каким-то чудом Мерль соберёт ополчение, оно никак не превратится в солдат за отпущенные городу недели. Битва на Кентаврийских лугах показала, чего стоят наскоро сделанные воины, пусть даже в большом количестве. Алаарцы же и без того превосходят южан в рукопашной. Стрелков в этот раз не будет, за неделю новобранец не научится владеть луком даже на начальном уровне. Магической поддержки не будет, ибо Клаус ни за что не рискнёт своей бесценной жизнью. Чего уж там, даже командующего в этот раз не будет.
Пару лет назад эльфийка сбежала бы от подобных перспектив как можно дальше. Ведь война это убийство, а в их случае убийство, сопряжённое с самоубийством. Только кто же, как не она, сохранит вверенную ей самой себе страну? Ради этого можно и гильдиям поклониться, и вступить в брак. Не стоит драматизировать, брак с человеком весьма кратковременное неудобство.
– Ты хорошо подумала? – уточнил мужчина.
Мерль вздохнула. Она терпеть не могла думать, от этого у неё появлялась морщинка на лбу. Но раз уж её просят, так и быть, покажет великое чудо Континента – думающую эльфийку.
В полумраке чиркнуло огниво, поджигая табак в длинной люльке. Вскоре собеседники вовсю дымили, пуская серые летучие струйки. Табак был хорош, а вот план не очень. Даже если гильдии соберут ей армию, то эта армия будет подчиняться их главам. Пока общий враг есть, всё в порядке. Но что потом?
– Может, обратишься к народу? Ну, как твоя похитительница в свой первый день королевствования, – хихикнул мужчина.
– Обращусь, – колечко невесомого дыма разбилось о потолок. И прежде чем собеседник расхохотался, пальчик зажал ему губы. – Если уж мне удалось убедить бывшего аристократа с весьма холодной головой, тёплым домом и горячей эльфийской рабыней забраться в полное неупокоенных мертвецов подземелье, то с толпой простолюдинов договорюсь без труда. Болтовня это, знаешь ли, моё второе имя. Первое – изобретения, но на них времени не хватит. Как думаешь, Князь пошлёт с войском мага?
– Непременно. И древних постарается отправить.
– То есть, нужно серебро. И, думаю, мне удастся пересобрать щит
Хайниц вздохнул. Она так и не поняла главного: смотреть на войну с балкона и командовать армией – совершено разные вещи. Система знамён, сигналы рога, цветные дымы, всему этому воины учатся долгие месяцы. Не слать же посыльных с приказами? Практика показала, что, имея при себе лошадь, молодой офицер в девяти случаях из десяти скачет прочь от схватки, прячется в кусты, а депешу на всякий случай съедает, дабы она не досталась врагу, когда он будет сдаваться. Кто обучит людей? Кто воодушевит их? Кто окажется хитрее вражеского генерала?
– Не переживай, я что-нибудь придумаю, – она улыбнулась на прощание, а потом внезапно подбежала к министру и даже обняла его, насколько позволяло здоровое пузо. – Но я никогда не забуду того, что ты для меня сделал. И клянусь своим любимым коловоротом, однажды отдам долг. Пока не знаю как, но ты точно не будешь разочарован.
Мизорсбург готовился к празднеству. Хоть новая королева и не желала переименовывать столицу, но отметить своё восшествие на престол наконец соизволила. Стража носилась по главной площади, наводя страх на воров, нищих и шлюх, отбирая для празднества только самых лучших представителей сих профессий. С другой стороны, несколько чиновников отбирали среди лоточников тех, кому будет дозволено готовить для праздничных столов. Состязались в искусстве песни барды, танцовщики, жонглёры, дрессировщики и танцующие жонглеры-дрессировщики, торговцы вином и пивом. Все были тут. По повелению Остроухого Величества к конкурсу были допущены даже кислое вино с тёплым пивом. Его выкупит казна, дабы бесплатно раздать бедным и жадным.
Вдали от этой суеты в одном из примыкавших к рынку кварталов смуглый лоточник раскладывал товар у прилавка. Стройные ряды пирожков и беляшей располагались на противне в завидном порядке, от них не отставали булки, которые точно солдаты сдобного войска выстроились по стойке смирно, готовые по повелению своего генерала ринуться хоть в огонь, хоть в пасть капитана стражи. Мужчина мог бы попытать счастья в состязании поваров, однако что-то глубоко внутри не могло радоваться смерти старой королевы. Она должна была пасть от его руки и никак иначе.
Хлопки крыльев – пара голубей вспорхнула с крыши лотка, кем-то потревоженные. Пара теней нависла над пирожками. Две пары глаз, скрытые за дымчатым стеклом, уставились на торговца, пристально изучая черты смуглого лица: чёрные глаза, витую бородку, широкий крючковатый нос, длинные, перехваченные повязкой волосы.
– Пирожок. С кровью, – хором произнесли заказ два голоса.
– О боги, только не говорите, что вы от Штефана, – торговец вздохнул. – Просил же, чтобы больше не подсылал мне головорезов? Просил. Говорил же, что в следующий раз его люди вернутся без рук? Говорил. Так что не обессудьте.
Парочка переглянулась. Мужчина и женщина в мешковатых серых костюмах и широкополых шляпах, весьма популярных в среде работников ножа и дубины, с интересом наблюдали, как пальцы лоточника потянулись к рукояти ятагана.
– Что за?!. – пирожник с удивлением обнаружил, что оба его запястья крепко-накрепко сжаты. Неизвестные всё так же без эмоций смотрели на него, только оставшиеся свободными руки как бы невзначай вонзили в прилавок два ножа. Давно забытое чувство страха всколыхнуло спину торговца, стайкой мурашек пробежав от копчика до лопаток. Эти люди точно не от Штефана, явно не бандиты и не факт, что вообще люди, уж больно крепко держали. Так чего же им от него нужно?