Славы жаждут дураки

Дышев Андрей Михайлович

Через четверть часа, с перьями в головах, как индейцы племени сиу, мы вышли из номера.

– Сейчас поднимемся ко мне, – сказал я, – позавтракаем и на спокойную голову обсудим все детали договора. А уже после этого я буду говорить с Бразом.

Инга шлепала по паркету банными тапочками, как утка перепончатыми лапками по прибрежному песку. Я шел за ней, глядя ей в затылок, и поймал себя на той мысли, что теперь мне в ней нравится только шея. Она нежная и тонкая, к ней хочется прикоснуться пальцем и пощекотать.

Мы

вышли на лестницу.

– Ты еще не был у себя? – спросила Инга и притворно зевнула.

– Нет, только приехал, – ответил я. – Был в сервисе, тормозные колодки менял.

Мы поднялись на третий этаж. Я нарочно шел следом за Ингой, хотя она еле передвигала ноги, надеясь, что я ее обгоню. Наконец она остановилась, повернулась ко мне и сказала:

– Я чувствую твой взгляд. Мне неприятно.

– А там, в твоем номере, ты говорила, что тебе приятно, когда я тебя рассматриваю, – тотчас нашел я отговорку.

– Рассматривать и смотреть – разные вещи, – ответила Инга и нахмурилась.

И все же я предоставил ей право первой увидеть письмо в двери, а значит, первой отреагировать на него.

– Тебе почта, – сказала Инга нарочито безразличным голосом, подойдя к двери, и прислонилась плечом к косяку.

Пришел мой черед вступать в игру.

– Черт возьми! – выругался я и, оттолкнув Ингу, выдернул конверт из-за ручки. – Так и знал! Опять двадцать пять!

– От кого это? – заморгала глазами Инга.

– Теперь уже не знаю, – тяжелым голосом ответил я, отпирая дверь. Зашел, на ходу разрывая конверт, встал у стола, прочел уже знакомый текст и со сдавленным стоном смял письмо в кулаке.

– Что?! – испуганно вскрикнула Инга.

– Кажется, я поторопился, – пробормотал я.

Инга подошла ко мне, разжала пальцы и выдернула из кулака письмо. Она читала его, мотая из стороны в сторону головой, читала намного дольше, чем требовалось для такого короткого письма.

– Как это понять? – спросила она, подняв взгляд.

– А понимать это надо так, – ответил я, – что в одиннадцать вечера я должен буду отвезти все свое золото этому таинственному господину N.

– Кто он? Ты знаешь, кто этот человек?

Я покачал головой.

– Теперь уже нет. А был уверен, что письма мне писал Виктор. Значит, я ошибался.

Инга села в кресло и закрыла лицо ладонями. Я нервно ходил из угла в угол.

– И что ты думаешь делать? – спросила Инга, не отрывая рук от лица.

– Ехать.

– А если послать этого N к едрене фене? Пусть шлет свои писульки, пока у него бумага или чернила в принтере не закончатся.

– Я бы так и сделал. Но дело в том, что N грозится перегнать в милицию машину. – Я поднял голову и выразительно уточнил: – Ту самую машину, которую ты побила.

– Может, блефует? – коротко спросила Инга.

– Может быть, – согласился я. – Но у меня нет ни одного доказательства,

что это блеф. А в самом деле, где машина?

Инга наконец убрала ладони с лица и удивленно посмотрела на меня.

– Как где? Мы же сдали ее в ремонт!

– Сдать-то мы ее сдали. А вот забрать я ее не смог. Машину кто-то угнал из мастерской. Собственно, теперь понятно, кто это сделал.

– Не надо, – низким голосом произнесла Инга.

– Что – не надо? – не понял я.

– Не надо ехать на встречу, – повторила Инга.

– Ты хочешь сесть в тюрьму?

– Он блефует, – уверенно произнесла Инга и в качестве неопровержимого доказательства добавила: – Я чувствую.

– Это все разговоры! – отмел я и направился в спальню. – Разговор закончен! Я вывешиваю полотенце!

Инга, покусывая губы, встала в дверях, глядя, как я расправляю на подоконнике белое, в красных тюльпанах, полотенце и придавливаю его гантелью.

– В котором часу ты собираешься ехать?

– В половине одиннадцатого. Не позже.

– Я поеду с тобой.

– Что?! – с иронией протянул я. – Обойдемся без сопливых.

– Я поеду с тобой! – твердо повторила Инга. – Если уж ты решил перевести деньги на счет фильма, то сам Бог велел мне побороться за них.

– Это опасно, хорошая моя, – сказал я и погладил Ингу по щеке. – Когда человек намерен получить треть миллиона долларов, он способен на многое.

– Я тоже намереваюсь получить эти деньги, – ответила Инга, целуя мою ладонь. – И тоже на многое способна. Ты еще меня не знаешь.

– Немножко уже знаю, – возразил я.

– Тогда не перечь.

– Договорились, – согласился я. – Поедешь со мной. Но будешь меня слушаться! Обещаешь?

Инга молча кивнула и, как кошка, стала ластиться ко мне, пряча лицо у меня на груди. Она, как непослушный ребенок, обещала, но думала совсем о другом.

Глава 30

За что я любил Романа, так это за его принципиальную пунктуальность. Договорились встретиться во дворе военкомата ровно в два – стоит, как Спасская башня, будто всю жизнь здесь стоял. Он сам выбрал для встречи этот уютный дворик, где два раза в год призывники прощались со своим детством. Вероятность того, что кто-нибудь из киношников увидит нас здесь, была равна нулю.

Я развернулся по разметке, предназначенной для занятий строевой, и затормозил в тени акации. Роман открыл дверь, сначала поставил на сиденье ящик, напоминающий посылочный, а затем влез сам.

– Как у тебя здесь прохладно! – сказал он, блаженно помахивая перед лицом газетой.

Я покосился на ящик.

– Все в порядке? Не тяни, показывай!

Роман поставил ящик на колени и сдвинул крышку в сторону. Зашелестела пергаментная бумага. Он опустил ладонь внутрь и выгреб горсть горящих солнцем монет.