Славяне: от Эльбы до Волги

Денисов Юрий Николаевич

Куда более мрачными красками описал крещение князя Владимира епископ Титмар Мерзебургский. «Хроника» этого автора, родственника архиепископа Бруно Квертфуртского, была создана в конце его жизни, в 1012—1018 гг., в правление императора Оттона III (983-1002). Из хроники Титмара воспользуемся еще одним описанием киевского князя Владимира Святого:

«Продолжу рассказ и коснусь несправедливости, содеянной королем Руси Владимиром (rex Ruscorum Wlodemirus). Он взял жену из Греции по имени Елена (в большинстве других источников – Анна. – Ю.Д.), ранее просватанную за Оттона III, но коварным образом у него восхищенную. По ее настоянию он принял святую христианскую веру, которую добрыми делами не украсил, ибо был великим и жестоким распутником и учинил большое насилие над изнеженными данайцами (имеются в виду греки. – Ю.Д.). Имея троих сыновей, он дал в жены одному из них дочь нашего притеснителя герцога (dux) Болеслава, вместе с которой поляками был прислан Рейнберг, епископ колобжегский…Упомянутый король,

узнав, что его сын по наущению Болеславову намерен тайно против него выступить, схватил того (епископа) вместе с этим (своим сыном) и (его) женой и заключил каждого в отдельную темницу. В ней святой отец, прилежно восхваляя Господа, свершил втайне то, чего не мог открыто; по слезам его и усердной молитве, исторгнутой из кающегося сердца, (как) по причастии, отпущены были ему грехи Высшим Священником; (душа) его, вырвавшись из узилища тела, ликуя, перешла в свободу вечной славы.

Имя названного короля несправедливо толкуют как "власть мира", ибо не тот вечно непостоянный мир зовется истинным, который царит меж нечестивыми и который дан детям сего века, но действительного мира вкусил лишь тот, кто, укротив в своей душе всякую страсть, снискал царствие небесное в награду за смирение, побеждающее невзгоды. Сей епископ, обретший в двоякой непорочности прибежище на небесах, смеется над угрозами беззаконника, созерцая пламя возмездия, терзающее этого распутника, так как, по свидетельству учителя нашего Павла, Господь наказует прелюбодеев. Болеслав же, узнав обо всем этом, не переставал мстить, чем только мог. После этого названный король умер в преклонных летах, оставив все свое наследство двум сыновьям, тогда как третий до тех пор находился в темнице; впоследствии, сам ускользнув, но оставив там жену, он бежал к тестю.

Упомянутый король носил венерин набедренник, усугублявший (его) врожденную склонность к блуду. Но Спаситель наш Христос, заповедовав нам препоясывать чресла, обильный источник губительных излишеств, разумел воздержание, а не какой-либо соблазн. Услыхав от своих проповедников о горящем светильнике, названный король смыл пятно содеянного греха, усердно творя щедрые милостыни. Ибо написано: подавайте милостыню, тогда все будет у вас чисто. Он долго правил упомянутым королевством (regnum), умер глубоким стариком и похоронен в большом городе Киеве (Cuiewa) в церкви мученика Христова папы Климента рядом с упомянутой своей супругой – саркофаги их стоят посреди храма. Власть его делят между собой сыновья, и во всем подтверждается слово Христово, ибо, боюсь, последует то, чему предречено свершиться устами нелживыми – ведь сказано: всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет и прочее. Пусть же молится весь христианский мир, дабы отвратил Господь от той страны (свой) приговор» (34, 318).

Можно было бы усомниться в искренности Титмара, ведь его покровителя и сюзерена императора Оттона III князь киевский Владимир лишил порфирородной невесты – Анны, дочери византийского императора Романа I, но его описание практически совпадает с характеристикой, данной князю Владимиру в «Повести временных лет». В западноевропейских источниках креститель Руси так же, как в русской летописи, фигурирует под своим языческим именем Владимир, а не под принятым при крещении именем Василий. И это очень удивительно, так как церковная традиция, принятая в Византии, не приемлет сохранения языческих имен после крещения. Тем не менее все русские святые князья и княгини в Русской православной церкви вошли в историю под своими языческими именами, в том числе св. Владимир, св. Ольга, св. Борис, св. Глеб. А вот по римско-католическим канонам крещения в конце первого тысячелетия по отношению к варварским народам, в том числе и славянам, было допустимо сохранение языческого имени наряду с христианским, что и привело к созданию традиции наличия у католиков нескольких имен.

В Западной Европе вообще слабо представляли, когда и кем была крещена Русь. Так, уже в XII в. Гельмольд в своей «Славянской хронике» не может с точностью ответить на этот вопрос: «Давно уже и Русь уверовала. У данов она называется Острогардом, потому что она, находясь на Востоке, изобилует всяким добром. Ее называют также Гунигардом, потому что там прежде жили гунны. Главный же город ее Киев (Chue). Но я не мог нигде узнать с точностью, какими проповедниками она обращена в христианскую веру; знаю одно, что в своих обрядах она, кажется, более подражает грекам, чем латинам, так как Русское море (то есть Черное) служит близким путем сообщения ее с Грецией» (76, 496).

В «Повести временных лет» сообщается, что киевский князь Владимир, чтобы жениться на Анне, сестре византийских императоров Василия II и Константина VIII, крестился в 988 г. в Корсуни, т. е. в Херсонесе Таврическом, неподалеку от современного Севастополя. «По крещении же Владимира привели царицу для совершения брака. Не знающие же истины говорят, что крестился Владимир в Киеве, иные же говорят – в Васильеве, а другие и по иному скажут» (72, 85). После этого византийские священнослужители научили князя Владимира, в крещении Василия, вере христианской, и что очень настораживает, зачем-то стали его остерегать от принятия учения от латинян и прельщения другими еретиками.

Эти советы греческих священнослужителей явно придуманы переписчиками летописи в более поздние времена, когда, возможно, появились сомнения в том, от кого принял христианскую веру князь Владимир, где и когда это произошло.

«После этого Владимир взял царицу, и Анастаса, и священников корсуньских с мощами святого Климента (папы римского. – От авт.), и Фива, ученика его, взял и сосуды церковные и иконы на благословение себе. Поставил и церковь

в Корсуни на горе, которую насыпали посреди города, выкрадывая землю из насыпи; стоит церковь та и доныне (т. е. до времени создания летописи. – Ю.Д.). Отправляясь, захватил он и двух медных идолов и четырех медных коней, что и сейчас стоят за церковью святой Богородицы и про которых невежды думают, что они мраморные. Корсунь же отдал грекам (точнее вернул. – Ю.Д.) как вено за царицу, а сам вернулся в Киев. И когда пришел, повелел опрокинуть идолы – одних изрубить, а другие сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил двенадцать мужей колотить его жезлами. Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе, – чтобы принял он возмездие от людей. «Велик ты, Господи, и чудны дела твои!» Вчера еще был чтим людьми, а сегодня поругаем. Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные, так как не приняли еще они святого крещения. И, притащив, кинули его в Днепр. И приставил Владимир к нему людей, сказав им: «Если пристанет где к берегу, отпихивайте его. А когда пройдет пороги, тогда только оставьте его». Они же исполнили, что им было приказано. И когда пустили Перуна и прошел он пороги, выбросило его ветром на отмель, и оттого прослыло место то Перунья отмель, как зовется она и до сих пор (т. е. имена языческих богов и через два столетия были употребляемы народом. – Ю.Д.). Затем послал Владимир по всему городу сказать: «Если не придет кто завтра на реку – будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, – будет мне врагом». Услышав это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: «Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь наш и бояре». На следующий же день вышел Владимир с попами царицыными и корсунскими на Днепр, и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, молодые же у берега по грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же совершали молитвы, стоя на месте. И была видна радость на небе и на земле по поводу стольких спасаемых душ» (72, 88).

После этого стали ставить в Киеве церкви, а детей лучших людей стали учить грамоте церковной. «И просветился Владимир сам, и сыновья его, и земли его» (72, 91).

Евсевий Кесарийский, создавший в IV в. «Церковную историю», сообщает о том, что первые последователи Иисуса Христа из языческих народов надеялись на отмену деления людей по национальному признаку. Они считали, что все люди братья, и все они одной национальности – христиане. Так и народы Киевской Руси расстались со своими племенными наименованиями. Славянские племена полян, древлян, северян, кривичей, радимичей, вятичей и др. стали все христианами Руси. А угро-финские племена муромы, мери, мещеры, веси, чуди заволочской и др., крестившись в Христианскую веру, стали крестьянами Руси. Именно христианство создало в Киевской Руси единый по наименованию народ русичей, а также объединило русский народ единым церковно-славянским языком. В «Повести временных лет» после крещения Руси наименования славянских и угро-финских племен больше не упоминаются.

Эпилог

Итак, подведем итоги проведенного исследования. Найти какие-либо сведения о славянах до VI в. в произведениях античных и средневековых авторов не удалось. В дальнейшем в трудах Прокопия Кесарийского, Иордана, Иоанна Малалы, Менандра Протиктора, императора Маврикия упоминания о склавинах и антах появляются как из рога изобилия, и это только авторы VI в. Но как у этих авторов, так и у других, более поздних, нет вразумительных ответов на вопрос, откуда появились склавины и анты, отчего они в течение небольшого по историческим меркам времени распространились от Балтийского моря до Черного моря и от Эльбы и Дуная до Волги?

Создается впечатление, что авторы древности не сообщали в своих произведениях об этом специально, так как эта информация была слишком хорошо всем известна и не требовала широкого освещения. Возможно, мы, читатели, неправильно этих авторов понимаем или переводы на русский язык не совсем точны. В русских вариантах средневековых сочинений переводчики традиционно используют слово «склавины» как наименование народа, без попытки перевода этого слова с греческого языка на русский язык.

Ведь в греческом языке слово «склавос» означает раб. В текстах авторов, с которыми удалось познакомиться, где издателями предоставляется параллельно греческому тексту русский перевод, слова и во всех случаях переводятся как этнонимы «склавины» и «склавы», как будто в те времена рабов не существовало. Да, в греческом языке есть еще одно слово , которое тоже имеет значение «раб», но это значение приводится только в русско-греческом разделе словаря. В греческо-русском разделе это слово имеет значение «слуга», что совсем не одно и то же. Греческое слово также встречается в текстах произведений древних авторов, но по смыслу всего текста каждый раз имеет значение «слуга», хотя переводчиками употребляется в значении «раб». Возможно, такая традиция перевода существует, чтобы скрыть происхождение славянских народов от многочисленных рабов исчезнувших рабовладельческих империй средневековой Европы. Еще большее подозрение к этим переводам вызывает повсеместная замена склавов и склавинов на славян. Если автор использует слово «склавины», зачем его подменять словом «славяне»? Объяснение, что сегодня общепринятым наименованием этноса является форма «славяне», а форма «склавины» является архаичной, вызывает только удивление. Ведь не используют же переводчики труда «О происхождении германцев и местоположении Германии» Корнелия Тацита вместо этнонима «германцы» этноним «немцы», хотя в русском языке этноним «немцы» куда более используемая форма.