Славяне. Историко-археологическое исследование

Седов Валентин Васильевич

Один из длинных курганов в Северике имел покров из валунных и плитняковых камней, что весьма характерно для курганов ятвягов. С ятвяжскими погребальными насыпями сопоставим и один из курганов в Выбутах. Оба они расположены в регионе нижнего течения р. Великой и говорят о том, что в среде среднеевропейских переселенцев, несомненно, были переселенцы из ятвяжских земель.

Большинство погребений культуры псковских длинных курганов являются безурновыми и безынвентарными, что типично для славянской обрядности. Только в немногих курганах встречены единичные находки — бронзовые бляшки, пряжки, в том числе В-образные рифленые, железные ножи, глиняные пряслица, стеклянные бусы, часто оплавленные, и др. (рис. 76). Глиняная посуда рассматриваемой культуры неоднородна. Сравнительно небольшая часть сосудов имеет баночную форму и, скорее всего, восходит к керамике местного прибалтийско-финского населения. Другая часть керамического материала сопоставима с глиняной посудой тушемлинской культуры и вместе с тем с керамикой поселения Шелиги, упомянутого при характеристике суковско-дзедзицкой культуры.

Рис. 76.

Находки из памятников культуры псковских длинных курганов

1 — равноплечная фибула;

2, 6, 17 — гребни;

3, 10, 14–16, 20 — бляшки;

4, 5, 13 — височные кольца;

7 — пинцет;

8 — булавка;

9, 11, 12, 19 — привески;

18, 21–25, 29 — пряжки;

26, 28 — браслеты;

27 — накладка;

30 — блоковидное кресало.

1, 3–5, 7–16, 18–29 — металл;

2, 6, 7 — кость;

30 — камень.

1 — Изборск;

2, 6–9, 12, 17, 19 — Псков;

3, 25, 27 — Жеребятино;

4, 13 — Казиха;

5, 28 — Городня;

10, 11 —Арнико;

14, 18 — Лезги;

15, 20, 22 — Полибимо;

16 — Светлые Вешки;

21, 30 —Линдора;

23 — Северик;

24 — Липецы;

26 — Горско;

29 — Верепково.

Селища рассматриваемой культуры пока изучены слабо. На поселении Варшавский шлюз-III при впадении р. Горюнь в Чагоду, занимающем площадь 140 х 60 м, раскопками исследованы остатки трех наземных жилищ размером от 4,1 х 5,3 до 5,1 х 8,4 м с печами-каменками. По углю, взятому из отопительного сооружения, получена дата 1600 ± 80 лет назад. [614] Жилая постройка со стенами столбовой конструкции и очагом-каменкой выявлена и при раскопках селища на озере Съезжем. [615] В западной части территории культуры псковских длинных курганов устраивались городища-убежища. [616]

614

Башенькин А. Н. Сопки и длинные курганы в Юго-Западном Белозерье // Славянская археология. 1990. Этногенез, расселение и духовная культура (Материалы по археологии России. Вып. 1). М., 1992. С. 136.

615

Носов Е. Н. Поселение и могильник культуры длинных курганов на о. Съезжее // КСИА. Вып. 166. 1981. С. 66–68.

616

Фурасъев А. Г. Городища-убежища Псковщины второй половины 1 тысячелетия н. э. // Петербургский археологический вестник. № 9. СПб., 1995. С. 143–150.

Время формирования этой культуры на основании В-образных рифленых пряжек, пельтовидных подвесок стиля Сёсдал, туалетного пинцета и двухшипного наконечника дротика определяется V в. Обычай сооружать длинные курганы зародился в Псковско-Ильменском крае. Им предшествовали грунтовые могильники, которые в ряде мест функционировали и позднее, параллельно с длинными курганами. Такие могильники исследовались на озере Съезжем, в урочище Кобылья Голова в нижнем течении Меты, недалеко от Изборска при д. Лезги и в Удомельском Поозёрье. [617]

617

Орлов С. Н. Археологические исследования в низовьях реки Меты // СА. 1968. № 2. С. 166–167; Гроздилов Г. П. Археологические памятники Старого Изборска // АСГЭ. Вып. 7. Л., 1965. С. 81.

Остатки кремации на этих некрополях помещались в неглубоких ямках. Погребения обычно безынвентарные и безурновые, в редких могилах встречены единичные вещи, характерные для культуры псковских длинных курганов. Этап зарождения длинных курганов, по всей вероятности, отражают погребальные площадки, оконтуренные ровиками, с захоронениями, которые исследовались на юго-западном побережье Псковского озера, на озере Съезжее и в бассейне Чагодощи. Следует согласиться

со схемой развития обрядности, предложенной Е. Н. Носовым: «Первоначально грунтовые захоронения совершались на естественных всхолмлениях, группируясь, скорее всего, в соответствии с определенными прижизненными отношениями умерших (в первую очередь родственными). В дальнейшем для грунтовых захоронений стали сооружать специально выделенные на местности погребальные площадки, окруженные ровиками. Земля из ровиков шла на выравнивание площадок… Затем площадки стали подсыпать, устраивая своеобразные платформы для совершения захоронений». [618] Так появились курганы. Впрочем, не исключено и иное развитие курганной обрядности. На первых порах население, пришедшее в Псковско-Ильменские земли, хоронило умерших по прежнему обряду в грунтовых могильниках, но устраивало их на невысоких природных всхолмлениях удлиненных очертаний. На Псковщине такие естественные валообразные возвышения с захоронениями известны в двух местах — Городище и Замошье. В равнинных местностях для подобных захоронений пришлось сооружать искусственные валообразные насыпи. [619]

618

Носов Е. Н. К вопросу о сложении погребального обряда длинных курганов // КСИА. Вып. 179. 1984. С. 11–17.

619

Седов В. В. Длинные курганы… С. 41; Он же. Восточные славяне… С. 53.

Переселенцы из Средней Европы, пострадавшие от наводнений и переувлажненности почвы, в новых местах проживания избирали участки, не подверженные таким явлениям, — песчаные возвышенности в сухих боровых лесах. Все могильники с ранними длинными курганами фиксируются в возвышенных местностях (не менее 150 м над уровнем моря), все находки В-образных рифленых пряжек — индикаторов миграционных процессов из Средней Европы — обнаружены в таких же возвышенных местностях. [620]

620

Седов В. В. Первый этап славянского расселения в бассейнах озер Ильменя и Псковского // Новгородские археологические чтения. Новгород, 1994. С. 132. Карты на рис. 1–3.

Создателями культуры псковских длинных курганов, несомненно, были земледельцы. Ими были освоены прежде всего местности с дерново- и типично слабо- и среднеподзолистыми, а также с дерново-карбонатными и перегнойно-карбонатными почвами, которые наиболее пригодны для земледелия в Псковско-Ильменском крае. [621] Пришлому населению пришлось на первых порах освобождать от леса участки для сельскохозяйственной деятельности. Не располагая качественными орудиями для вырубки леса и обработки пахотных угодий, переселенцы вынуждены были заняться подсечно-огневым земледелием, которое на какое-то время стало главным агротехническим приемом для подготовки почвы к посевам. Подсечное земледелие, базирующееся на использовании огня и ручных орудий обработки земли, в сочетании с разведением скота, занятиями охотой, рыбной ловлей и лесными промыслами стало основой экономики носителей рассматриваемой культуры.

621

Там же. С. 135. Рис. 4.

Появление в Псковско-Ильменском регионе значительных масс нового населения привело к некоторой перегруппировке прибалтийско-финских племен. Немалые группы его оставили места своего проживания и переселились в области, не затронутые миграцией среднеевропейцев. Это стало импульсом дифференциации прибалтийско-финской языковой общности — начался процесс становления раннесредневековых эстов, ливов, води, корелы, суми и еми. [622]

Натиск населения культуры псковских длинных курганов в западном направлении не стихал на протяжении всей третьей четверти I тыс. н. э. Для его сдерживания эстские племена на восточном пограничье соорудили цепь укрепленных пунктов. [623]

622

Седов В. В. Прибалтийско-финская этноязыковая общность и ее дифференциация // Финно-угроведение. 1997. № 2. С. 3–16.

623

Sedov V. Die erste Welle slawischer Ansiedlung im Nordwesten Osteuropas und die Ostseefinnen // Cultural Heritage of the Finno-Ugrians and Slavs. Tallinn, 1992. S. 67–69. Abb. 2.

Прибалтийские финны называют славян венедами. Высказываемая исследователями мысль о заимствовании западными финнами этого этнонима от германцев с исторической точки зрения не находит оправдания. Вторжение в середине I тыс. н. э. в прибалтийско-финский ареал большой массы среднеевропейских переселенцев, вышедших из исторического венедского региона, склоняет к предположению, что это пришлое население именовалось венедами. Этот этноним для наименования славян был воспринят всем прибалтийско-финским миром.