Славянская спарта
Шрифт:
Гравоза — старый славянскій Гружъ — спряталась въ самой глубин узкой бухты, между гористымъ мысомъ, отдляющимъ бухту отъ моря, и такимъ же гористымъ берегомъ. Тутъ, въ этой природной теплиц, загороженной отъ втровъ, накаляемой солнцемъ, увлажаемой моремъ, — растительность уже гораздо боле южная. Черные зонтики кипарисовъ тутъ въ первый разъ выступаютъ какъ характерное дерево пейзажа. Долина рки Омблы, которая впадаетъ тутъ въ море, черезъ это длается одною изъ самыхъ живописныхъ. Гравоза — торговый портъ Рагузы, просторный и спокойный въ самое бурное время. Къ самой Рагуз большія суда приставать не могутъ. На берегу цлые ряды каменныхъ складовъ, таможня, отель. Но городокъ на видъ совсмъ не важный.
Мы н&скоро позавтракали и поспшили въ Дубровникъ. Наняли хорошую коляску съ парою крупныхъ лошадей и покатили себ по превосходному, широкому и мягкому шоссе, обсаженному всякими южными деревьями, устроенному еще во времена кратковременнаго французскаго владычества.
Отъхавъ всего четверть версты, мы сразу очутились словно въ другомъ мір. Вокругъ насъ — чарующая красота. Это
А выше всхъ этихъ дачъ, садовъ и скалъ хмурится слва, забравшись на недоступную вершину горы, въ одно и то se время и надъ Гравозою, и надъ Рагузою, еще съ иголочки новая, сильная австрійская крпость, съ пушками огромнаго калибра, господствующая надъ всми этими голубыми бухтами и живописными мысиками, обстрливающая изъ своего орлинаго гнзда вс подступы берега…
Рагуза и сама — одна крпость. Въхали мы въ нее черезъ романтически-живописную старую воротную башню, всю во мх и ползучихъ растеніяхъ, увитую плющомъ, съ изгрызенными временемъ зубцами, съ уступами, на которыхъ успли вырости цлыя деревья фигъ и олеандровъ. Башня эта только одно звено обширной крпости съ массивными высокими стнами, съ глубокими и широкими рвами, съ грозными когда-то бойницами. Стны и башни крпости карабкаются вверхъ по гор, спускаются глубоко къ морю, огораживая своими сплошными колоссальными ширмами каждый выступъ и каждую впадину скалы, на которой угнздился древній Дубровникъ. Эти маститыя укрпленія Дубровника живутъ уже очень длинный рядъ вковъ; стны, что у самаго моря, построены были еще въ VII вк, другія — въ XI, XII, XIV-мъ… Даже съ послдняго возобновленія ихъ прошло по 300 и по 400 лтъ! Ворота подъ башнею — цлая неприступная твердыня, съ обычнымъ поворотомъ внутри, — этою страшною западнею для вторгнувшагося врага; такъ всегда строились входы въ древнія крпости; на улицахъ, отлично вымощенныхъ, везд виднются надъ дверями домовъ скульптурные гербы старинныхъ мстныхъ фамилій, статуи святыхъ въ нишахъ по католическому обычаю. Окна, карнизы, фронтоны крышъ тоже вс въ старинныхъ, потемнвшихъ отъ времени, орнаментахъ. Старые католическіе храмы особенно богаты скульптурою; на ихъ уступахъ, фронтонахъ, фасадахъ — цлое населеніе каменныхъ святыхъ, каменные цвты и деревья, затйливые каменные завитки колоннъ, каменныя надписи, каменные гербы… Мы заходили въ самые древніе храмы и изумлялись ихъ множеству богатыхъ алтарей, ихъ пестрымъ мраморамъ и мозаикамъ, ихъ прекраснымъ картинамъ итальянской кисти. Храмы эти и внутри наполнены статуями, словно капшца идолопоклонниковъ.
Въ главномъ собор службы не было, но человка четыре пожилыхъ патеровъ, въ блыхъ кружевныхъ стихаряхъ, не то сидли, не то возлежали въ своихъ рзныхъ ложахъ за алтаремъ, уставясь сонливыми глазами въ страницы требниковъ, и врядъ ли слушая съ особеннымъ вниманіемъ монотонное чтеніе на память извстныхъ имъ молитвъ сидвшаго впереди собрата. Колнопреклоненныя фигуры женщинъ и стариковъ виднлись въ разныхъ углахъ храма, передъ статуями Мадонны и святыхъ, тускло освщенными огоньками лампадокъ…
Храмы Дубровника соперничаютъ своею древностью съ его стнами и башнями. Самый старый и самый историческій храмъ св. Власія, патрона Рагузы, основанный въ Х-мъ вк, по случаю чудеснаго явленія этого святого священнику Стойку и отраженія рагузцами коварнаго нападенія венеціанцевъ, — правда, перестроенъ въ XVII-мъ столтіи совсмъ заново и совсмъ на итальянскій манеръ, такъ что отъ прежняго славянскаго стиля слдовъ не осталось; точно такъ же „возобновленъ“ былъ въ XVIII-мъ столтіи и другой историческій соборъ св. Маріи, построенный еще въ 1050 г. хорватскимъ княземъ Стефаномъ, современникомъ нашего Ярослава Мудраго, и до сихъ поръ хранящій въ себ много древнихъ реликвій; но все-таки сдая древность этихъ святилищъ сообщаетъ имъ особенно интересный характеръ.
Теперь вы чувствуете себя въ Рагуз какъ въ настоящей Италіи, а вовсе не въ коренномъ славянскомъ поморь. Венеція, хотя всегдашняя соперница и злйшій врагъ рагузской республики въ теченіе многихъ вковъ тснаго сосдства и борьбы, наложила на нее незыблемо-крпко характерную печать своихъ вкусовъ и обычаевъ. Тутъ и стиль домовъ, и убранство церквей, и вншній видъ улицъ — чисто венеціанскіе. А ужъ особенно главная площадь передъ префектурою — прямо уголокъ Венеціи; недостаетъ только воды вмсто мостовыхъ и гондолъ вмсто фіакровъ. Домъ префектуры — бывшій „дворецъ ректоровъ республики — выстроенъ еще въ XV-мъ столтіи въ явное подражаніе „дворцу дожей“, съ неизмнными острыми арками, раздленными парочкой сомкнутыхъ колонокъ, съ обычными сквозными ршотками балконовъ. Подъ арками
На главной площади — другой такой же точно домъ, съ гербами, арками, венеціанскими окнами и балкончиками. Это бывшая таможня, — постройка XVI вка.
Тутъ же, на площади — довольно безхитростный памятникъ какого-то, изъ камня высченнаго, средневкового рыцаря съ поднятымъ мечомъ, XIII-го или XIV-го столтія, безъ сомннія одного изъ немногихъ былыхъ защитниковъ этой совсмъ не воинственной торговой республики. Гораздо боле интересный и знаменательный памятникъ стоитъ на фруктовомъ рынк Дубровника — прекрасная бронзовая статуя знаменитаго славянскаго поэта XVII вка, рагузянина Франческо Гундулича, перекрещеннаго итальянцами въ Франческо Гондоло. Онъ изображенъ съ перомъ въ рук, въ костюм Гёте, съ задумчиво-восторженнымъ выраженіемъ лица, въ моментъ поэтическаго творчества… На бронзовыхъ доскахъ кругомъ пьедестала представлены сцены изъ его патріотическихъ и фантастическихъ стихотвореній.
Рагуза производитъ впечатлніе не только итальянскаго, но еще и средневкового города. Отъ ея широкой главной улицы, обставленной срыми высокими домами старинной архитектуры, да и отъ всхъ другихъ площадей и улицъ, идутъ въ об стороны узенькіе и глубокіе, будто ножомъ прорзанные, переулочки, съ такими же сплошными рядами высокихъ и мрачныхъ темно-срыхъ домовъ; сквозь устья этихъ переулочковъ видны то поднимающіеся въ горы, то спускающіеся къ береговымъ провальямъ цлые ярусы опрятныхъ каменныхъ лсенокъ, по которымъ двигаются, съ корзинами и кувшинами, къ фонтанамъ и рынкамъ рагузскіе горожанки и горожане. Они, по крайней мр, еще не стали похожими ни на итальянцевъ, ни на нмцевъ. Мужи Дубровника — усатые, важные, толстые — даже скоре напоминаютъ своею вншностью турка, чмъ европейца. Красныя фески на всхъ, хотя и безъ обычной турецкой кисти; одна ярко-расшитая безрукавка-курточка поверхъ другой, рубаха съ такими же расшитыми рукавами перепоясана широкимъ кушакомъ, за которымъ заткнуты пистолеты, и совсмъ турецкія синія широкія шаровары, съ красною выпушкою, низко падающія на синіе чулки или ноговицы… Бабы же Дубровника одваются очень похоже на нашихъ, малороссіянокъ — въ черные и красные кафтанчики, запаски, платки. Кром чиновниковъ и военныхъ, здшніе жители — сплошные славяне, очень мало отличающіеся отъ сосднихъ съ ними босняковъ и герцеговинцевъ, разв только нкоторою примсью къ своей рчи итальянскихъ словъ. Намъ пришлось насмотрться на населеніе Дубровника особенно удобно, потому что прибывшіе изъ Требинья (въ Босніи) музыканты-трубачи, устроившіе цлый концертъ подъ окнами префектуры, двинулись потомъ, трубя и гремя, по всмъ улицамъ Дубровника и собрали, конечно, вслдъ за собою толпы простого народа, словно нарочно для показа намъ.
Мы добросовстно объхали на своемъ покойномъ извозчик вс уголки Дубровника. Подъзжали и къ греческой церкви, затиснутой Въ самую гущу старыхъ центральныхъ кварталовъ города, но она была заперта, и никто не могъ даже сказать намъ, гд живетъ сторожъ церкви…
Вообще положеніе небольшой кучки православныхъ въ этомъ старомъ центр приморскаго славянства — очень незавидно. Ихъ насчитывается всего нсколько сотъ человкъ на десятки тысячъ католиковъ; только недавно и посл большихъ усилій православнымъ удалось добиться разршенія построить греческую церковь. До 1804 г., свободолюбивый Дубровникъ не допускалъ въ своихъ славянскихъ стнахъ православнаго исповданія, и только одни католики пользовались въ немъ, правами гражданства. Извстный въ нашей исторіи Савва Владиславовичъ, называвшій себя графомъ Рагузинскимъ, еще во времена Петра Великаго пытался построить въ Рагуз православную церковь, но не могъ добиться разршенія на это отъ „отцовъ республики“, всецло тогда опутанныхъ стями іезуитовъ.
Прохали мы и сквозь заднія ворота крпости къ самой гавани Рагузы, загроможденной камнями и утесами, и любовались тамъ живописною картиною древнйшихъ крпостныхъ стнъ, спускающихся почтя въ самое море, обвитыхъ зелеными простынями плюща, обросшихъ громадными деревьями…
Однако, несмотря на этотъ романтическій видъ, и башни, и стны, и ворота старой крпости поддерживаются въ отличномъ порядк, и нигд нтъ ни малйшаго слда разрушенія и запущенности. Нужно думать, что этотъ строгій порядокъ, точно такъ же, какъ повсемстная чистота улицъ, не исключая самаго тснаго переулка, — плоды нмецкаго вліянія австрійцевъ, а не наслдіе Италіи или вольной славянской республики, нкогда здсь властвовавшей…
Около възда въ Рагузу, въ предмсть Пилахъ, стоитъ на высокомъ утес, среди прибоя моря, отдльный фортъ св. Лаврентія, построенный еще до временъ крестовыхъ походовъ и возобновленный въ XV-мъ столтіи; мы тоже заглянули туда. Низко въ скал чернетъ тамъ отверстіе пещеры, сквозь которую, какъ уврялъ насъ возница, былъ въ старину подземный тайный проходъ изъ крпости къ морю.
Когда мы возвратились въ Гружъ и двинулись на своемъ пароход дальше, по пути въ Каттаро, пришлось опять проплывать мимо Рагузы. Она видна была намъ вся, съ своими картинными зубчатыми стнами и башнями, среди своихъ садовъ и дачъ, на своихъ черныхъ скалахъ, обсыпанная и съ моря овалами и островками, съ высоко забравшеюся надъ головою ея новою австрійскою крпостью и раскиданными по вершинамъ горъ фортами…