Славянский меч(Роман)

Финжгар Франц

Исток поднял голову, но забыть уже не мог. Он страстно желал новой встречи с Тунюшем и дал священную клятву Перуну, что еще встретится с этим предателем.

К вечеру перед ними открылась красивая долина. Всюду виднелись обработанные нивы, дома; поодаль, возле самой дороги, возвышалась маленькая крепость.

— Селение Вреза, — сказал Радован. — Вон костер жгут путники вроде нас с тобой. Вот и компания.

Он свернул с дороги и прямо по полю пошел к костру.

Человек двадцать — кто на корточках, а кто лежа — расположились вокруг огня. Некоторые смахивали на дикарей и походили на гуннов, с той разницей, что на них не было шапок и их длинные волосы были заплетены в косички.

Они принадлежали к племени вархунов. Сами себя они охотнее называли аварами [36] , — для звучности и устрашения. Остальные пришли из-за Черного моря и звались аланами.

36

Вархуны, авары (в позднейших русских летописях — обры) — тюркская орда, вторгшаяся в середине VI в. в Европу из закаспийских степей.

Подойдя к огню, Радован ударил по струнам, и они вместе с Истоком запели веселую плясовую.

Все встрепенулись и повернулись к ним. Потом вскочили на ноги и, подхватив песню, пустились в пляс. Гостей пригласили к костру, разрыли золу и вытащили из углей куски жареной козлятины.

Исток удивлялся мудрости и лукавству Радована.

— Славины? Откуда? Из войска, что пересчитало ребра Хильбудию?

— Зачем нас обижаешь, друг! Мы — славины, идем издалека, с Вислы, и нам нет дела до сражений! Когда это музыканты обнажали меч? Когда это певец выл волком?

— Пей, музыкант, и не сердись! А Хильбудия славины все-таки уложили. Как крысы от воды, удирали его всадники, по всей стране сея страх перед Сваруном.

Радован опустошил рог с вином. Рог снова наполнили и протянули Истоку.

— Пей, сынок, прополощи горло от дорожной пыли и пропой соловьем.

Снова запела лютня, и песне, сложенной бог весть каким племенем, вторили дикие голоса.

Люди из селения, услыхав музыку и песни, любопытствуя, стали подходить к огню.

— Бегите! — вопил полуобнаженный вархун, грудь и бедра которого поросли густой шерстью.

— Бегите, славины идут! Двое уже здесь! Они сокрушат вас, а из ваших кишок сделают силки для лисиц!

Фракийцы осторожно подошли к огню и окружили его кольцом. Они долго не осмеливались спросить, что там такое со славинами. Когда Радован рассказал, что по ту сторону Дуная они встретили возвращавшееся домой войско славинов, фракийцы обрадовались, запрыгали, поспешили в селение, чтоб утешить женщин, и вскоре вместе с ними вернулись назад; с собой они принесли еды, фруктов и напитков.

Разгорелось веселье, дикие возгласы понеслись к темному вечернему небу.

Так началось путешествие Радована и Истока. Иногда они шли одни, иногда их сопровождала орда диких полуголых существ, прикрытых ветхими воинскими плащами, козьими шкурами, шкурами медведей и лисиц или одетых лишь в рваные холщовые штаны. Нередко эта орда рассыпалась по окрестности, отнимая все, что не давали добром; там, где им нравилось, они оставались подольше и запасались пищей на дорогу.

Встречали путники также богатых купцов, у которых было много оружия и всевозможных ценностей, иногда купцы снаряжали целые караваны.

Четырнадцать дней провели путники в дороге. Они ушли от холодов на Балканах и спустились в веселую плодородную долину реки Тонзус, притока Гебра [37] . В лицо им, словно дыхание весны, дули южные ветры.

Исток дивился прекрасным полям, разглядывал богатые дома и радовался, что ушел из дому. Радован мудро объяснял ему все по пути, словно сам был родом из этих краев. Он восторженно

описывал Константинополь, веселую жизнь этого города и уверял, что дней через восемь они уже будут там.

37

Гебр — древнее название р. Марицы.

Однажды вечером они в одиночестве брели по пустынной дороге. Отчаявшись встретить людей, селение или костер, где можно было бы переночевать в хорошей компании, они уже принялись искать укромное местечко на густо заросшем склоне, чтобы прилечь, как вдруг Исток заметил в долине огонь. Беззаботно и весело они поспешили к нему.

Как обычно, Радован ударил по струнам. Лютня была самой лучшей защитницей и вернейшим залогом радушия слушателей.

Но сейчас пальцы его неожиданно замерли, Исток потянул его назад за рубаху. Но длилось это лишь мгновенье. Пальцы быстро подобрали другую мелодию, и грянула дикая гуннская песнь.

При свете костра путники узнали лицо Тунюша. Вождь лениво повернулся и посмотрел на Радована.

— Что ты лаешь, собака, и мешаешь спать сыну Аттилы?

Глаза Истока сверкнули, рука нащупала за поясом нож. Но Радован нисколько не смутился.

— Когда вождь всех вождей, славный Аттила дремал после славного пиршества, ему играли музыканты. Так говорят повести славных гуннов. Пусть и Тунюш, сын его, отдыхает под звуки струн.

Тунюш приподнялся на своем ложе и снова рухнул. Радован понял, что он пьян. Рядом с ним валялся пустой сосуд из цветного стекла. Только вельможи могли пить из столь драгоценной посуды. Вождь приказал принять и достойно угостить музыкантов. Гунны проворно подали гостям ужин. Исток еще никогда в жизни не ел таких кушаний. Они были привезены из Константинополя. Ибо Тунюш уже возвращался оттуда.

Хитроумный гунн не ошибся. Он пробился к самому императору Юстиниану, которого поражение Хильбудия привело в совершенную растерянность и отчаяние. У него не было войск для защиты северной границы. Армия нужна была в Италии, в Африке, для войны с персами [38] . В горе и печали он до поздней ночи читал книги царя Соломона.

И тут прибыл гунн Тунюш.

На коленях он подполз к императору, почтительно поцеловал его ногу и сказал в великом уничижении:

— Раб твой в пыли пробрался к тебе, о солнце небесное, чтобы сообщить важные новости.

38

Византийская империя при Юстиниане трижды воевала с Ираном; здесь имеется в виду война 540–545 гг.

И он принялся толковать о том, что потерял все свое имущество, что он теперь нищий, и лишь потому, что поссорил славинов с антами и спас державу от набега диких племен севера.

— Сам господь привел тебя, — воскликнул Юстиниан и в душе дал слово принести в дар храму святой Софии [39] золотую лампаду. Он велел выдать гунну столько денег, что алчный Тунюш едва смог унести их. Император горячо просил его и дальше натравливать друг на друга славинов и антов, пусть они воюют между собой, только бы границу не переходили. Юстиниан вручил гунну грамоту с императорской печатью, в которой повелевал всюду, куда простиралась его власть, оказывать содействие Тунюшу.

39

Подразумевается храм святой Софии в Константинополе.